Золото Вильгельма (сборник)

– Кто бы ни ввел – метко замечено! – воскликнул дьявол. – А что лучше, – после некоторой паузы вкрадчиво спросил дьявол, – роза или бутон розы?

– Розу надо нюхать, – ответил Бог, – у нее нет другого будущего. А бутоном надо осторожно любоваться. Он – путь к розе. А путь – всегда радость.

– Одновременно нюхать розу и, скосив глаза, осторожно любоваться бутоном? – с такой невинной иронией спросил дьявол, что Бог ее даже не заметил.

– Можно и одновременно, – простодушно ответил он.

– Старческие радости! – воскликнул дьявол. – Зачем мне занюханная роза! Бутон распотрошить – вот упоение! Распотрошить! Тут сразу проглотишь и бутон, и будущую розу, и путь к ней! Распотрошить – лучшее слово в языке!

– Так думают все бунтовщики, – вздохнул Бог. – Им скучен путь, а это самое интересное в жизни.

– Но если ты так круто не согласен со мной, почему ты меня до сих пор не уничтожил? – спросил дьявол.

– Глядя на тебя, я узнаю истинное состояние человечества, – отвечал Бог, – хотя ты, конечно, действуешь вполне самовольно. Именно потому, что ты действуешь самостоятельно, ты мой точный инструмент.

– Взбесившийся инструмент, ты хочешь сказать? – язвительно заметил дьявол.

– Инструмент, отражающий степень бесовства людей, хочу я сказать, – спокойно поправил его Бог.

– Кстати, – вспомнил дьявол, – несмотря на то, что, по твоей мерке, за мной тысячи грехов, я не внушал Иуде предать твоего сына… Соблазнами этого мира пытался его прельстить, но не предавал.

Но как сын Бога не мог разглядеть в Иуде предателя? Всюду таскал его за собой. Было время разглядеть его, но он не разглядел. Разве это не глупо? Кажется, у него и с юмором было не все в порядке…

– Подозрительность – величайший грех, – отвечал Бог. – Лучше погибнуть от предательства друга, чем заранее заподозрить его в предательстве. Заподозрить человека в предательстве – осквернить Божий замысел в человеке.

Мой сын, конечно, видел все слабости Иуды. Но: «Ты меня предашь», – сказал он только тогда, когда убедился, что в душе Иуды этот замысел вполне созрел.

Мой сын до последнего мгновения ждал, что Иуда найдет в себе силы самому разрушить в себе этот замысел, не дав ему созреть.

А с юмором у моего сына было все в порядке. Но апостолы, потрясенные его гибелью, сочли неуместным вспоминать все его шутки. И напрасно.

– Если ты так жаждешь, чтобы люди в тебя поверили, почему ты не дашь точный знак своего существования?

– Тогда они придут ко мне ради выгоды или из страха. Но такая насильственная вера ничего не дает человеку. И они испортят мой замысел. Они придут ко мне без той душевной работы, которая с радостной добровольностью приведет их ко мне. Но, в сущности, такой знак есть… Стой! – вдруг воскликнул Бог с лицом, искаженным внезапной болью. – Японский мальчик, назначенный на какую-то должность в классе, спешил на школьное собрание. В метро, поняв, что он безнадежно опоздал на собрание, он только что бросился под поезд, и поезд раскромсал его! Вечная слава японскому мальчику! Вот оно, японское чудо!

– Ты же его мог остановить! Почему ты его не остановил?! – воскликнул дьявол. – Даже я никогда не причинял зла детям!

– Если бы я его остановил, погибло бы все человечество, – печально сказал Бог. – Но я никогда не забуду японского мальчика.

– Пусть погибло бы все человечество, а мальчик остался бы жив! – возразил дьявол. – Говорят, я жестокий! Это ты жестокий! Да и почему бы погибло все человечество? Отговорки!

– Молчи, болван! – крикнул Бог. – На моем сердце миллионы шрамов от боли за человека! Если б я остановил японского мальчика, я должен был бы остановить все войны, все жестокости людей! Если я буду все это останавливать, люди никогда не научатся самоочеловечиванию. О, если бы пример этого японского мальчика заставил корчиться от стыда всех взрослых людей, забывших о своем долге!

И если бы я спас его, как бы взглянули на меня души невинных людей, именно в этот миг погибших на Земле?! И каждая такая душа была бы вправе спросить у меня: а почему ты меня не спас? Что я этой душе отвечу?

Если бы я вмешивался во все жестокости и несправедливости, человечество окончательно отупело бы и оскотинилось! Всякое вмешательство даже со стороны Бога ничему не учит!

Жизнь – это домашнее задание, данное человеку Богом. Как в школе. И Бог же будет выполнять это задание вместо человека? Нелепость.

Я людям дал средство – совесть и разум. Люди, ваша судьба в ваших руках – действуйте сами, сами, сами. А в минуту слабости вам поможет вера – мой ободряющий кивок! Я открыл путь. Да, он трагический, но это путь из катастрофы. Добро беззащитно без памяти о зле. Но, чтобы сохранить память о зле, и зло должно быть нешуточным. Вот почему я допустил зло, которое надо победить людям, чтобы навсегда сохранить память о нем. Надо победить его людям, а не устранять Богу.

– Однако ты страстный, – заметил дьявол, несколько подавленный пафосом Бога. – А говорил, что в последний раз испытал страсть, когда создавал человека.

– А я его и продолжаю создавать, – успокаиваясь, сказал Бог.