Золото Виннету (Виннету - 3)

- Сэки-Лата стал моим пленником. Отдаст ли он добровольно свое оружие?

- Да, - ответил я, в глубине души радуясь тому, как он со мной обращается. Его тон и слова свидетельствовали об уважении ко мне, и я вручил ему нож и револьверы.

Сантэр потихоньку попытался поднять с земли мои ружья и завладеть ими, что не укрылось от глаз Пиды.

- Почему ты берешь ружья Сэки-Латы? Он сдался мне, и его оружие стало моим!

- А кого ты должен благодарить за то, что он попал в твои руки? Только меня! Когда вы пришли, он уже был моим пленником, так что и Олд Шеттерхэнд, и его ружья принадлежат мне!

Пида угрожающе поднял руку и приказал:

- Отнимите у него ружья Сэки-Латы!

Множество рук протянулось к Сантэру, и он, изрыгая проклятия, бросил мое оружие на землю.

- Я отдаю его тебе, но оно обязательно вернется ко мне! Вождь Тангуа рассудит нас!

Пида не удостоил его ответа. Я протянул руки молодому вождю, чтобы он собственноручно связал их, но в это время ко мне подскочил взбешенный неудачей Сантэр и попытался вытащить у меня из кармана завещание Виннету.

- Бери его самого, берите его оружие, но все, что лежит у него в карманах, будет моим!

- Убирайся прочь! - разъярился я.

Он отпрянул, испуганный моим окриком, но быстро совладал с собой и злобно усмехнулся.

- Тысяча чертей! Ты еще брыкаешься? Тебе крышка, спасения ждать неоткуда, ты уже почти мертв! А я хочу знать, что ты выкопал и что там читал. Не упрямься, все равно золото станет моим.

Он снова приблизился ко мне и снова попытался влезть в мой карман. Мои руки еще не были полностью связаны, только на одной из них висела ременная петля, поэтому я быстрым движением ухватил его рукой за горло, а левой ударил в висок. Негодяй рухнул на землю, как подкошенный.

- Уфф! Уфф! - раздалось вокруг.

- Теперь вяжи меня, - произнес я спокойно, протягивая Пиде свои руки.

- Сэки-Лата заслужил свое имя, - с уважением посмотрел на меня молодой вождь. - Что Сантэр хотел достать из твоего кармана?

- Бумагу с письменами, - ответил я, не вдаваясь в подробности, чтобы скрыть истинное значение лежащих у меня в кармане листов.

- Он что-то сказал о золоте.

- Откуда ему знать, о чем говорят письмена? Скажи мне лучше, чей я пленник: твой или его?

- Мой.

- Тогда почему ты разрешаешь ему грабить меня?

- Краснокожие воины желают только получить твое оружие, до всего остального им дела нет.

- Разве по этой причине все остальное должно стать собственностью этого негодяя? Разве Олд Шеттерхэнд - мальчишка, в чьих карманах может хозяйничать кто угодно? Я сдался тебе и тем самым оказал тебе честь как воину и как вождю. Почему же ты забываешь, что и я - воин и вождь и с такими, как Сантэр, могу говорить только как с псом? Достаточно одного пинка, и он перестанет лаять.

Индеец уважает смелость и гордость даже в том случае, если обнаруживает их у своего самого заклятого врага. Кайова знали меня, знали мои правила и не могли забыть, что в те времена, когда я, спасая Сэма Хокенса, захватил в плен Пиду, с головы сына вождя не упало ни единого волоса.

Краснокожие смотрели на меня чуть не с суеверным уважением, а Пида доброжелательно - конечно, с точки зрения индейца - ответил:

- Сэки-Лата самый храбрый из белых воинов, а тот, кого он свалил с ног ударом, известен среди нас как человек с двумя языками и двумя лицами. Я запрещаю ему прикасаться к тебе и совать свои руки в твои карманы.

- Благодарю тебя. Ты смелый вождь и когда-нибудь станешь самым славным воином среди кайова, а твое племя будет гордиться твоим именем. Благородный воин убивает врага, но не унижает его достоинства.

Пида гордо выпрямился, мои слова вселяли в юношу уверенность и возвышали в собственных глазах. Он ответил мне, и в его голосе прозвучало сожаление о том, что должно было произойти:

- Да, Пида убивает врага. Сэки-Лата умрет, но смерть его будет не унизительна, а почетна. Он умрет у столба пыток.

- Вы не услышите от меня ни стона, ни мольбы о пощаде. Единственное, о чем я вас прошу, держите подальше от меня этого негодяя.

Мне связали руки, затем повалили на землю и спутали ноги в щиколотках, чтобы я не мог ходить. Тем временем к Сантэру вернулось сознание, он встал на ноги, пошатываясь, подошел ко мне и пнул меня ногой.

- Ты поднял на меня руку, собака! - завизжал он. - Ты заплатишь мне за это жизнью!

И он попытался вцепиться руками мне в горло.

- Не смей! - остановил его окриком Пида. - Я запрещаю тебе прикасаться к пленнику!

- Ты не вправе запретить мне что-либо! - Несмотря на охватившую его ярость, Сантэр остановился и опасливо покосился на молодого вождя. - Он мой смертельный враг! Он ударил меня! Сейчас он на собственной шкуре испытает...

Не успел он прикоснуться ко мне, как я поджал ноги и с такой силой пнул его в грудь, что негодяй отлетел далеко назад и повалился на землю. Он хотел было сразу же вскочить на ноги, но ему это не удалось. Разъяренный, как раненый зверь, он медленно встал и с воплями и проклятиями выхватил револьвер.

- Ступай в ад, собака, там черт уже приготовил тебе место!