Золото Волка (ЛП)

- Мои солдаты собираются с вашей помощью построить дерновую стену прямо поперек этой долины. Она будет пятнадцати футов в высоту и пятнадцати футов в глубину у основания, с боевой платформой позади стены в десяти футах от земли, чтобы мои люди могли отбиваться от нападающих копьями. Кто-то из вас будет резать газонные блоки, кто-то из вас затем отнесет их к стене для укладки опытными строителями, и мы будем работать до тех пор, пока у нас будет достаточно света. Газоны весят по пять фунтов за штуку, что звучит не так уж много, но мы уложим их около миллиона, так что, я думаю, можно с уверенностью сказать, что у вас у всех впереди целый день. По его команде ожидающие центурионы подошли к массе солдат, выделив каждому из своих людей отряд из десяти шахтеров для командования. Скавр, задумчиво поджав губы, наблюдал, как Теодора уходит в компании пары крепко сложенных громил, чья роль в жизни явно заключалась в том, чтобы гарантировать ей спокойствие в море изголодавшихся по сексу чернорабочих. А ты как думаешь? Юлий мгновение пристально смотрел на шахтеров, видя в их глазах смесь негодования и брезгливой покорности судьбе, прежде чем ответить на вопрос Скавра с веселым выражением лица. Что я думаю, трибун? Ты спрашиваешь меня об этом сборище трусливых туннельных крыс или о женщине? Он подождал, пока Скавр снова не повернулся к нему лицом с печальной усмешкой. - Я думаю, они ненавидят нас ненамного меньше, чем боятся сарматов, а это лишь ненамного меньше, чем они боятся нас. Я думаю, они покажут нам свои задницы, когда мы уйдем маршем, и помочатся в наш водопровод, если представится хоть малейший шанс. Но я также думаю, что завтра к вечеру у нас будет стена поперек долины, и, кроме того, у нас в запасе есть несколько маленьких неприятных трюков. И это,трибун, все, что меня действительно волнует.Он отдал честь и ушел, чтобы присоединиться к офицерам, выстраивающим свои рабочие бригады в некое подобие порядка, оставив Скавра оглядывать долину расчетливым взглядом. Оставшись в лагере тунгрийцев, когда центурии отправились выполнять свои различные задания, Люпус впервые за несколько месяцев оказался один. Зная, что от немногих оставшихся солдат, оставшихся охранять лагерь, будет мало толку, он взял свой тренировочный меч и щит и приступил к выполнению установленного боевого распорядка, которому научил его Арминий и который он должен был выполнять в обязательном порядке каждое утро и вечер. Мальчик начинал понимать, с какой целью немец обучал его с помощью, казалось бы, бесконечного повторения рутины, поскольку его запястья и лодыжки окрепли, а выносливость повысилась до такой степени, что он больше не мог выполнять движения после часовой тренировки, но все еще был достаточно свеж, чтобы выполнять их почти так же быстро. бодро, как и тогда, когда он начинал. Нанося удары воображаемым врагам, уклоняясь и извиваясь в ответ на их атаки, он переходил от атаки к защите и обратно, приближаясь к финальному ходу упражнения - удару спереди, одновременно выставляя щит назад, чтобы отразить атаку сзади, за которой следует молниеносное вращение и рубануть лезвием меча. Кряхтя от усилия, когда он совершал предпоследнюю атаку, он развернулся в последнем упражнении только для того, чтобы оказаться лицом к лицу с мальчиком чуть поменьше ростом, чьи глаза расширились при виде его движений. Удивленный, он отступил назад, инстинктивно подняв щит.

- Кто вы такой? Ответ был мгновенным, младшего ребенка не беспокоила их очевидная разница в возрасте.

- Я Мус. Что ты делаешь? Люпус нахмурился, решив, что ответ слишком очевиден. Тренируюсь. Арминий говорит, что практика приводит к совершенству. Кто такой Арминий? В голосе Люпуса появились собственнические нотки.

- Мой учитель фехтования. Он германец.

- Вы живете с солдатами? Люпус кивнул, и глаза Мусса затуманились, когда он с трудом сдерживал слезы.

- Мой отец когда-то был солдатом. Какие-то плохие люди убили его и сожгли дотла нашу деревню. Они причинили боль моей матери и моим сестрам. И они убили моих братьев. Люпус ответил торжественно, смерть его собственного отца внезапно задела его за живое, как будто откровение младшего мальчика сорвало давно затвердевший слой рубцовой ткани.

- Мой отец тоже был убит варварами. Сейчас я живу со своим дедушкой, но больше всего обо мне заботится Арминий. Оба мальчика на мгновение замолчали, прежде чем Мус заговорил снова, вытирая слезу, которая стекала по его щеке, с живостью ребенка, который быстро понял, что от плача мало что можно добиться.

- У меня не осталось семьи, поэтому я работаю в шахте, но сегодня копать запрещено, иначе шахтеров выпорют. Я пошел помогать строить стену, но солдат сказал, что я слишком мал, чтобы помогать, поэтому я просто решил осмотреться здесь. Люпус покачал головой.

‘ Тебя не должно здесь быть. Если солдаты поймают тебя, они, вероятно, выпорют тебя кнутом. Глаза Муса расширились. Ты ведь не скажешь им, правда? Люпус на мгновение задумался.

- Нет. - Он окинул мальчика оценивающим взглядом. - Нет, если мы собираемся быть друзьями.