Золото Волка (ЛП)

‘ Тунгрийцы, наступайте! Строй рванулся вперед, копья взметнулись, сбивая людей с обеих сторон. Измученные воины-сарматы отступали от наступающих и отворачивались в бесплодной попытке скрыться в толпе людей позади них, падая от ран в спины и шеи, в то время как тунгрийцы безжалостно наступали. В дюжине шагов они увидели благородного сармата, которого Марк заметил сквозь изменяющийся ход битвы, на виду у всех, воины, стоявшие между ними, остались мертвыми и умирали от безжалостного наступления острия копья. Пара гигантов, вооруженных длинными мечами, с презрительной легкостью прорвалась сквозь отступающую толпу своих собратьев, встав между римлянами и их предводителем, чтобы напасть на тунгрийцев с отчаянной свирепостью. Солдат, пронзенный острием копья, умер быстро, обезглавленный взмахом длинного клинка, и его обезглавленный труп упал лицом вперед к ногам своего убийцы, в то время как воин выкрикивал свой вызов тунгрийцам. Его напарник высоко поднял свой собственный меч, прежде чем обрушить его на человека рядом с Марком, расколов его шлем и заставив его отшатнуться с непонимающим ворчанием, а его глаза закатились вверх, пока не стали видны только белки. Прежде чем молодой центурион успел среагировать, Луго плечом протиснулся мимо него, взмахнув боевым молотом над головой с гортанным вызовом. Сокрушительный удар грубого железного клюва вдавил железную шапку первого человека глубоко в его раздробленный череп, повалив его, как забитого быка, в то время как меч Арминия блокировал стремительную попытку другого телохранителя отомстить. Парировав выпад клинка в сторону, немец шагнул вперед и ударил телохранителя кулаком с полусогнутыми суставами в горло, хруст хрящей был достаточно громким, чтобы Марк услышал его сквозь шум битвы. С выражением ярости на лице сам король выступил из гущи своих воинов и поднял меч, готовясь к бою. На его волевом бородатом лице Марк не увидел ничего, кроме желания убивать, и он слегка присел в позе для боя двумя руками, когда время, казалось, замедлилось вокруг него. Когда король шагнул вперед, чтобы сразиться клинок к клинку, под знаменем, которое все еще развевалось у него за спиной, он выкрикнул свой вызов людям, стоявшим перед ним. Бораз! Римлянин встретил атаку своего противника лоб в лоб, ответив на крик своим собственным боевым кличем. Митра! Их клинки встретились со скрежетом металла о металл, но прежде чем король успел снова поднять свой меч, Марк сделал еще один шаг вперед, взмахнув гладиусом в левой руке по злобно быстрой дуге, чтобы вонзить его острие сквозь броню лидера сарматов ему в бок. Бораз рухнул, его глаза уставились на Марка, когда он опустился на колени с лицом, искаженным невыносимой болью. Отбросив раненого в сторону, римлянин рубанул знаменосца позади себя, уронив кроваво-красное знамя во взбитую и пропитанную запекшейся кровью грязь поля боя вместе с рукой, которая все еще сжимала его деревянное древко.Столкнувшись с поражением своего короля, его телохранители были разбиты вдребезги, а тунгрийская атака углубилась в их ряды, в то время как неизвестная сила, напавшая на них из леса, свирепствовала с тыла, сарматы дрожали на грани поражения. Подняв мечи, чтобы возобновить бой с Луго и Арминием по обе стороны, Марк жестоко ухмыльнулся, когда отряд рассыпался, как стадо овец, атакованное стаей волков, люди извивались из стороны в сторону в своих попытках убежать от безжалостных врагов спереди и сзади, борьба выходила у них из-под контроля. в течение полудюжины ударов сердца. Напрягшись, как охотничьи собаки на поводках, тунгрийцы смотрели на своих офицеров в ожидании последней команды, которая потребуется, чтобы довести бой до конца. Стоявший в хвосте шеренги Скавр кивнул и, запрокинув голову, проревел слова, которые каждый ждал услышать. Объявите погоню! Солдаты бросились вперед еще до того, как прозвучали первые звуки трубы, каждый был полон решимости захватить в плен любого из соплеменников, не слишком тяжело раненного, чтобы работать в качестве раба. Сигилис с изумлением наблюдал, как стройная римская линия распалась на неистово бегущих людей, палаточные отряды работали сообща, чтобы повалить отдельных соплеменников на землю и разоружить их, прежде чем оставить человека с мечом у горла каждого пленника и отправиться повторять подвиг. Скавр наблюдал за этой сценой с мрачным весельем, приподняв бровь в сторону своего младшего коллеги, когда Марк вышел из хаоса, держа рядом с собой королевское знамя, в то время как Арминий и Луго несли между собой раненого лидера сарматов, а рослый британец грозил кулаком любому солдату, имевшему виды на короля и его золотую амуницию. Арминий держал в одной руке искусно сделанный шлем и золотую корону, обнаружив последнюю на теле одного из телохранителей, который нес ее, в то время как голова его короля была закрыта шлемом. Отличная работа, центурион! Похоже, что наше подкрепление в последнюю минуту и ваша обычная потеря рассудка на поле боя перевернули ситуацию. Он повернулся к Сигилису, указывая на последствия битвы. - Как вы можете видеть, коллега, финансовые стимулы для взятия пленных живыми и в пригодном для работы состоянии делают поражение в подобной битве слишком окончательным, вы согласны? Если бы мы проиграли, тогда они бы вырезали наших раненых и уводили живых вниз с того холма в рабство, чтобы их больше никогда не видели. Но так случилось, что, хвала нашему Господу Митре, наш неизвестный спаситель прибыл в самый последний момент и вытащил наш виноград из пресса в хорошем стиле. А это значит, что мы победители, несмотря на мастерство, с которым этот бедняга одурачил нас относительно своих намерений. Он улыбнулся пораженному королю сарматов и наклонился, чтобы похлопать его по плечу. Мои комплименты вашей стратегии, господин, мы почти оказались в вашей власти. Раненому мужчине было около сорока лет, и он явно был в расцвете сил, облаченный в доспехи и одежду, которые выделялись на фоне грубых доспехов в форме подковы, которые носили его товарищи. Шлем, который Арминий снял со своей головы, был сделан из серебра, инкрустированного золотом, а его доспехи были сделаны из тонко выкованных железных чешуек, каждая из которых была отполирована до блеска. С его пояса свисали богато украшенные ножны, гравировка на которых соответствовала узорам, украшавшим прекрасно сделанный меч, который носил Луго, и такое же мастерство было проявлено на поножах, все еще защищавших его икры. Трибун с сардонической улыбкой постучал по тяжелым золотым браслетам, украшавшим запястья его пленника.