Золото змея. Власть хаоса

Перед уходом он произнес пафосную речь. Почти уверена, что давно ее заготовил. «Люди, выбравшие путь науки, – сказал Карун, – это истинные лидеры и герои. Они отказываются от многих благ жизни, чтобы разгонять мрак невежества светом знания». (Я даже записала эту фразу.) Посвятить себя науке – достойнейшая миссия. Наука – наш «бог», и мы служим ему, как умеем. И дальше все в таком духе.

В чем-то я с ним согласна: мы действительно верим в науку так, как монахи какого-нибудь религиозного ордена верят в своего бога. Мы приносим ей в жертву все, что попросят. Другие интересы. Личное время. Иногда – даже собственный брак. И как служители культа не знают жизни за стенами своего монастыря, так и мы оторваны от земли. Ходим только по облакам. Притрагиваемся к эфемерным субстанциям. Стремимся в познании мира достать до звезд.

А многие ли из нас задумывались, для чего нужны знания, на поиск которых мы тратим десятки лет? Какова их цель? Делать жизнь человека лучше? Иногда мне кажется, что мы нашу жизнь не столько улучшаем, сколько усложняем. Пытаемся решить одну проблему, создавая взамен десяток других. Замкнутый круг какой-то. Разорвется ли он, если остановиться?

Люди не осознают, что знания, приносящие им комфорт, добываются не просто так. Приходится бить током мышей, умерщвлять для препарирования лягушек, держать в зоопарках умнейших слонов и свободолюбивых волков. Я уже не говорю о первых натуралистах-любителях, которые превращали в чучело или сажали на иголку всех живых существ, встреченных в новых землях.

Один исследователь получил признание, доказав важность детско-родительской привязанности для дальнейшей жизни индивида. Как он это сделал? Запер обезьян в клетках, лишив их общения с матерью в первые месяцы жизни. Вместо заботливой родительской руки у обезьяны был кусочек шкуры в углу, вместо материнской груди – железная поилка с молоком. А кому-то и этого не досталось. Обезьяны выросли агрессивными, многие рано погибли. Я стараюсь не думать об этом, когда читаю о таких экспериментах. Но иногда не получается.

В последнее время я все больше склоняюсь к мысли, что Карун не прав. На самом деле ради нового знания мы приносим в жертву не себя. Мы приносим в жертву весь остальной мир. Вот только оправдана ли эта цена?»

***

7 августа 9828 года (за два года до пожара)

«Я опять пишу ночью. Вчера поздно вышла из Корпуса и поехала в аптеку за заживляющей мазью. Придя домой, сразу легла спать, а около двух вскочила и больше не могла сомкнуть глаз. Это все из-за последних событий. Может, если я напишу о них здесь, то бессонница отступит?

Раны на руках пощипывает от мази. Всему виной реджкандротеки. За последние пару недель животные пристрастились к кормежке с рук, вот только строение челюсти не позволяет им открывать рот широко, и они задевают кожу рук острыми зубами. Вчера я не выдержала и высказала им все, что думаю об этом. Один уплыл: обиделся; а второй остался слушать дальше. В такие моменты мне кажется, что они все понимают.

Сейчас мы много времени проводим втроем – я и реджкандротеки. После их появления в Айхенлине прошел месяц, журналисты почти перестали нам надоедать, и я могу спокойно наблюдать за животными. Оказалось, что они оба самцы. Это меня немного расстроило: в глубине души я надеялась на потомство. Правда, не было гарантий, что они захотят размножаться вдали от среды обитания.

Но журналисты не единственная наша проблема. Три дня назад в Корпус приходили члены Совета. Конечно, они берут на себя финансирование исследований реджкандротеков. И конечно, я ни в чем не буду нуждаться. И на меня возлагают большие надежды, раз уж животные ни с кем не идут на контакт. Они лили мне этот елей с четверть часа, а потом вдруг стали интересоваться возрастом реджкандротеков. Один даже спросил, можно ли будет, если окажется, что животные долгожители, использовать их гены для увеличения продолжительности жизни людей. Я чуть не рассмеялась ему в лицо, хотя сейчас мне уже не смешно.

Совету плевать на реджкандротеков, они смотрят на них как на инструмент для достижениях своих целей. Для них они не живые существа, а расходный материал. Чему удивляться, ведь их предшественники проводили эксперименты над людьми. Но я не допущу, чтобы история повторилась. Не после того, что я узнала о проекте «Новое поколение». Не после того, что они сделали с Рагилем.

Это были не все «сюрпризы» того дня. Стоило членам Совета уйти, как в лабораторию ворвался коллега и сообщил, что меня срочно требуют к телефону. Звонила мама. Услышав ее неестественно оживленное приветствие, я сразу почувствовала: что-то не так. Она сказала, что бабушка при смерти.

Когда я приехала к родителям, бабушка была плоха, но еще могла говорить. Я осталась с ней в комнате, и у меня градом полились слезы. Но бабушка, к счастью, этого не замечала. Она держала меня за руку и рассказывала про свою семью, которую оставила много лет назад в Лаомоо.