Золотое дерево

Если бы не доброта Элен и ее самоотверженная помощь, Габриэль пришлось бы очень трудно. Когда Эмиль начал понемногу поправляться, он стал требовать, чтобы его жена постоянно находилась рядом с ним. Он сделался раздражительным и капризным, что вообще-то свойственно крепким мужчинам, перенесшим внезапно навалившуюся на них серьезную болезнь и идущим на поправку. Только одной Элен удалось успокоить его и привести в душевное равновесие; постепенно она завоевала его доверие, и их отношения стали настолько добрыми, что Эмиль позволял Габриэль время от времени отлучаться из дома. Конечно, Эмиль даже не подозревал, что его жена в таких случаях шла прямиком в его контору, где занималась деловой перепиской, принимала заказы на поставки шелка-сырца и встречалась с деловыми партнерами. Дела шли своим чередом, служащий конторы и староста рабочих фермы сработались с Габриэль и не имели ничего против того, что она руководила фермой. Каждый раз, когда они посещали хозяина и тот давал им распоряжение по текущим делам, оба мужчины обращались к Габриэль за подтверждением необходимости выполнения того или иного указания. Эмиль читал теперь всю корреспонденцию, особенно те письма, которые служащий приносил ему на подпись; он был очень рад, услышав от старосты хорошие новости о том, что на ферме получен прекрасный урожай коконов для изготовления шелка-сырца… Их кипятили в специальном растворе для удаления клейких веществ, чтобы получить шелк — этот производственный процесс мало изменился за несколько тысячелетий и, пожалуй, возник еще при императрице Цы Линь Ши. Эмиль, в свою очередь, сразу же сообщил радостную новость жене, занявшей свое место у его постели с рукоделием в руках, и Габриэль улыбнулась ему в ответ, как будто услышала об этом впервые.

Среди клиентов и заказчиков, посетивших контору за время болезни Эмиля, была лишь одна женщина, мадам Хуанвиль. Эта вдова, дама средних лет, владела четырьмя ткацкими станками и решила напрямую закупать шелк-сырец для своего маленького производства, а затем самостоятельно торговать тканями на рынке, отказавшись от посредничества коммерсантов.

— Мне приятно вести с вами дела, мадам Вальмон, — призналась эта дама после того, как были оговорены цена и срок поставок. — Я сожалею, конечно, что ваш муж болен, но вы являетесь живым, свидетельством того, что мы, женщины, обладаем деловой хваткой:

— Я с удовольствием посетила бы вашу мастерскую. Вы не возражаете, если я как-нибудь заеду к вам, когда буду в Лионе?

— Я буду счастлива видеть вас у себя. Я нанимаю к себе только женщин, таких же, как я, которые сами зарабатывают себе на жизнь, оставшись вдовами или будучи обманутыми и покинутыми своими мужьями.

Поговорив с мадам Хуанвиль, Габриэль многое открыла для себя, она узнала, чего стоит женщине конкурировать с мужчинами в деловом мире. Габриэль было легко со своей клиенткой, потому что обе они разговаривали на одном языке, понимая друг друга с полуслова. С мужчинами-клиентами ей приходилось намного труднее, поскольку она вынуждена была каждый раз убеждать их в своей компетентности и мириться с их досадой по поводу того, что дела с ними ведет женщина. Клиенты подчас прибегали к различным тактическим уловкам, не останавливаясь ни перед лестью, ни перед скрытыми угрозами или даже оскорбительными намеками, причем многих из них Габриэль знала как деловых партнеров своего отца. Однако каждый клиент, имевший с ней дело, рано или поздно приходил к заключению, что все уловки тщетны и провести Габриэль не удастся.

Со дня званого ужина прошел месяц, и вот коконы, оставленные для разведения шелкопрядов, начали проявлять признаки жизни. Габриэль, находившаяся в это время в одном из сараев фермы, своими глазами видела появление на свет первых мотыльков. Они казались влажными и были темных оттенков, хотя вскоре их крылышки должны были побелеть и стать кремового цвета. Мотыльки без устали порхали по сараю, как будто в них проснулась неистовая жажда полета, движения. Элен, подошедшая в эту минуту к Габриэль, увидела, что ее подруга исполнена радостным волнением. Габриэль бросила на нее торжествующий взгляд.

— Все вдет так, как надо. Сразу же, как только их крылышки подсохнут, они начнут спариваться.

— А разве они не могут улететь отсюда? — с опаской спросила Элен, взглянув на деревянные ставни с большими щелями, которые прикрывали незастекленные окна. — Те прекрасные мотыльки, которые порхают в вашем зимнем садике, все время пытаются вылететь наружу.

Габриэль покачала головой.

— Этих крошечных мотыльков разводили в закрытых помещениях в течение многих столетий, поэтому у них отсутствует стремление к свободному полету, да и сил у них маловато.