Золотое дерево

— Что поделаешь, работодатель вынужден иногда быть жестоким. Я размещаю заказы там, где их выполняют наилучшим образом, — кровь отхлынула от лица Анри, он больше не выглядел таким самоуверенным, а на его виске дрожала жилка в нервном тике. — Как долго ты еще собираешься работать сегодня? Я хотел бы прямо сейчас сделать перестановку и снова убрать свой стол и остальную мебель назад в мой старый кабинет. Шкафы могут остаться здесь. В них собраны отчеты о работе за период твоего отсутствия. Секретер, думаю, тоже останется здесь.

Габриэль собрала лежащие перед ней бумаги в одну стопку. Не желая того, он ясно дал понять ей, что порочащих его документов она здесь не найдет.

— Я, пожалуй, пойду спать. А перестановка мебели, полагаю, может подождать и до утра.

— Нет, я велю переставить мебель прямо сейчас, — и Анри резким движением отодвинул кресло от стола, как будто намеревался убрать этот стол из комнаты незамедлительно, не дожидаясь, что ему кто-то поможет. — Завтра ранним утром я хочу приступить к работе.

Габриэль вышла, а Анри тут же позвал двух слуг, и они приступили к перестановке мебели.

Готовясь ко сну, Габриэль долго сидела перед оправленным в серебро зеркалом, отражавшим мерцающий свет свечи, расчесывала волосы и размышляла об Анри. Конечно, для него было ужасным потрясением увидеть ее вновь в особняке на улице Клемон. Возвращение сестры в Лион означало для Анри полную утрату власти над Домом Рошей. На этот раз он не скрывал своей враждебности по отношению к ней, как будто решил идти до последнего и не останавливаться ни перед чем для того, чтобы устранить ее со своей дороги сразу же, как только для этого представится удобный случай. Габриэль еще ни разу не видела брата в таком состоянии. Его притворство, его наигранное добродушие, любовь к роскоши и солидный респектабельный внешний вид мешали разглядеть в Анри человека, способного на крайние средства в достижении своих целей… Но сегодня вечером он вел себя как человек, идущий ва-банк. От его былой любезности не осталось и следа, как будто он решил любой ценой отстоять свои интересы. Его поведение, граничащее с отчаянием, можно было объяснить только одним — паникой, которая охватила сто, когда он узнал о ее неожиданном приезде. Значит, где-то здесь в доме вес же есть неопровержимые доказательства его вины, участия в различного рода махинациях. И даже если Анри еще и не догадался о том, что сестра подозревает его, сама возможность обнаружения обличительных материалов приводила его в ужас.

Отложив в сторону расческу, Габриэль продолжала размышлять, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации. В официальных деловых бумагах, по всей видимости, не было ничего порочащего Анри, иначе он не изъявил бы сразу же готовность оставить их в кабинете сестры. Возможно, какие-то документы находились в его личных апартаментах, но доступ к ним был закрыт для Габриэль, и поэтому Анри мог быть вполне спокоен на их счет. Может быть, в этот момент он как раз занимается их уничтожением, сжигая в камине своей гостиной.

Габриэль овладело беспокойство, она не могла больше вот так сидеть, сложа руки и ничего не предпринимая. Встав из-за туалетного столика и взяв подсвечник с горящей свечой, она вышла в коридор и прошла к массивным, двустворчатым дверям, ведущим в апартаменты Анри и Ивон. Оттуда не доносилось ни звука. Постояв немного, Габриэль двинулась назад. Но она не хотела возвращаться в свою спальную комнату, чувствуя, что все равно не уснет, и потому спустилась по парадной лестнице вниз, в вестибюль. Она соскучилась по своему старому дому и была рада вновь оказаться здесь, среди родных стен. Габриэль направилась в сторону большой гостиной, своей самой любимой комнаты, обитой великолепным, не утратившим своих первоначальных красок шелком с узором из павлинов с яркими распущенными хвостами. Проходя по спящему дому, Габриэль высоко подняла свечу над головой, оглядываясь по сторонам. Воздух был довольно спертым, приторно пахло крепкими женскими духами, аромат которых оставили дамы, приезжавшие на музыкальный вечер Анри и Ивон. Габриэль подошла к окну и открыла его настежь, вдохнув полной грудью прохладный ветерок, с реки, доносивший ночные звуки большого города, Габриэль стояла, глядя на мерцающие уличные фонари Она поняла, что никогда больше не покинет Лион. Здесь она будет ждать возвращения Николя. А когда они вновь встретятся, горечь и боль их разлуки сразу же забудутся, навсегда сотрутся из памяти.