Золотое Дло

— Нас долго везли, дорога была действительно ужасной, все очень боялись, страх будто бы летал в воздухе. В основном это были девочки-подростки из окрестных сёл, самой старшей из нас едва исполнилось 16 лет. Девочки, что помладше всю дорогу плакали, а старшие переживали, что нас везут в обычный бордель, для немецкой армии. В конце концов мы оказались на маленькой ферме не далеко от Бёрнерсдорфа. В Германии нам сразу очень понравилось, во-первых мы каждый день мылись горячей водой, во-вторых мы наконец-то были всегда сыты, в третьих мы стали ходить в школу. Ну это правда была не совсем школа, нас учил местный пастор, то есть священник. Через несколько месяцев мы уже довольно сносно говорили на немецком…

Люба улыбнулась. Она вообще часто улыбалась и Захару это очень импонировало.

— А вот сейчас мы с Надей даже между собой разговариваем на немецком, иногда чтобы не обижать Виктора, иногда просто забываемся, знаете как это бывает…

Наде больше нравилось Божье слово, она даже стала петь в церковном хоре, а я любила точные науки, у меня тогда была отличная память, на которую впрочем я и сейчас не жалуюсь. Работали мы на ферме, работали много и тяжело, но не больше, чем все остальные. Кроме нас там было ещё четырнадцать человек, в основном немцы, но было и несколько чехов. Они обычно появлялись летом, когда работы было невпроворот. Время от времени на ферму приезжал хозяин, это был знатный господин, которого все любили. К его приезду всегда готовились, как к настоящему празднику, на кухне стряпали его любимые блюда, вокруг дома стригли траву, в саду подрезали деревья, управляющий готовил отчётные книги. Герр Гастенбаухен всем привозил подарки, не забывал он и нас с сестрой. А однажды, в конце войны он приехал на ферму с младшим сыном… — Люба с особой нежностью посмотрела на Виктора, — я думаю мы полюбили друг друга с первого взгляда. Всю неделю Виктор не отходил от меня, мы гуляли по засыпанному снегом саду, он катал меня на автомобиле отца, мы даже целовались. Все вокруг хихикали, но Виктор был твёрд, как гранит и не обращал ни на кого внимания. Я помню как мне хотелось поделиться с сестрой своей радостью, но Надя к тому времени уже постриглась в невесты Христовы и жила в монастыре под Дрезденом. До приезда на ферму Виктор, как и вся немецкая молодёжь, собирался вступать в Гитлерюгенд. Его мозги был напрочь промыты нацистской пропагандой о единении нации и новом оружии возмездия. Герр Гастенбаухен уговаривал его не делать этого, но уговоры были бесполезны. После недели проведённой на ферме, Виктор сам отказался от этой затеи. Отец вернулся в Берлин один, Виктор остался жить на ферме. Для нас это было самое счастливое время, мы почти не разлучались, везде держались вместе. На рождество Виктор подарил мне золотое колечко с продолговатым рубином, которое когда-то принадлежало его бабушке. Это было первое украшение в моей жизни, я до сих пор не видела ничего прекраснее. Но к сожалению оно не сохранилось, я потеряла его и с того времени больше не ношу колец, даже обручального… — Люба с грустью посмотрела на свои руки, — я до сих пор с грустью вспоминаю о нём… Вы меня понимаете?

— Я понимаю… — в тон ей повторил Захар.

— В конце февраля 45-го года Герр Гастенбаухен в последний раз приехал на ферму. В этот раз было не до праздничных встреч. Он собрал всех работников на площадке перед домом, произнёс короткую речь, а потом каждому по очереди пожал руку и вручил конверт. В конверте были английские фунты, бундесмарки тогда уже ничего не стоили. Когда все разошлись он попросил разжечь камин в кабинете, позвал Виктора и плотно закрыл дверь. Они долго беседовали, затем экономка позвала меня. Я не знаю о чём Виктор говорил с отцом, когда я вошла оба они были раскрасневшиеся и не смотрели в сторону друг друга. Вечером того же дня мы все вместе уехали в Дортмунд. Я думаю Герр Гастенбаухен согласился взять меня с собой из страха потерять второго сына, брат Виктора воевал у Роммеля и пропал без вести в Марокко…

Рассказ Любы прервал механический голос динамика.

— Через 10 минут Дрезден. Вы бывали в Дрездене?

— Бывал, — Захар усмехнулся.

— Надеюсь посетили галерею Старых Мастеров?

— Несомненно!

— Gut, а сейчас извините Герр Пандир, нам ещё нужно вернуться в вагон забрать свои вещи. Кстати не могу припомнить при каких обстоятельствах, но я уже когда-то слышала вашу фамилию, — Люба потёрла пальцами висок, силясь вспомнить, — кажется от Нади, она как-то упоминала… Нет, не вспомню, а сама ешё хвалилась хорошей памятью, видите сглазила… Но в любом случае, мне было очень приятно с вами познакомиться. Всего вам доброго и счастливого пути!

— Один вопрос, Фрау Гастенбаухен, — Захар остановил Любу.

— Пожалуйста…

— Как вы оказались в ГДР?

— Всё просто… День рождения моей сестры 13 августа. По традиции каждый год этот день мы проводим вместе. В 61-м году в этот день, точнее ночь, Берлин разделили стеной… — Люба очередной раз улыбнулась, хотя в этот раз в её глазах блеснула грусть, — сегодня кстати 13 августа…