Золотое дно

- Такая-то вот жизнь, Мариам! - Инженер глубоко вздохнул, в сердце кольнуло, и он долго не мог вымолвить ни слова. - Не знаю... может быть, легче станет, когда выговоришься, - наконец сказал он и тут же продолжал с еле сдерживаемым волнением: - Теперь вы понимаете, Мариам, какая ненависть кипит во мне. Она как горячая смола! Она жжет меня изнутри... Я никому не могу простить детских слез: и слез моего далекого сына и горя маленьких корейцев... Я не знаю, с какой стороны прилетит самолет... Может быть, с американской базы на турецком берегу?.. Но я знаю: если это допустить, то в такую же тихую ночь снова мы услышим взрывы и плач детей. Это страшно, Мариам!.. Я никогда не забуду одного маленького немца. Он и сейчас стоит перед моими глазами... Это было накануне дня победы. Когда американцы узнали, что город, куда мы вскоре должны были войти, отойдет к русским, они начали нещадно бомбить его. И вот на одной из улиц, среди убитых и раненых, я увидел пятилетнего ребенка. У него была оторвана рука. Он ничего не понимал и только тихо плакал, смотря в яркое, солнечное небо... Инженер прошел несколько шагов, крепко сжимая локоть Мариам, и снова заговорил: - С тех пор я понял, что самым большим сокровищем человек должен считать мир. А если кто этого не понимает... - он протянул руку к черному, как в дыму, горизонту, - то надо заставить их понять... любыми средствами, любыми путями! Ради этого стоит спуститься не только на дно Каспия, а если нужно, то и в самую преисподнюю!

Песня вдруг оборвалась, и шорох шагов стал неожиданно громким.

- Простите за откровенность... - Васильев как-то сразу обмяк и устало сказал: - Вот вы и дома... Пожелайте мне спокойной ночи... Я и сейчас, наверное, кажусь вам совсем спокойным, даже после нашего разговора. Но вы не верьте этому, Мариам!..

Он остановился, взял руку девушки в свои большие ладони и просто заглянул ей в лицо.

Мариам широко раскрыла глаза, но ничего не видела, будто сквозь сетку дождя. Она опустила голову и долго молчала.

- Вам надо крепко уснуть перед завтрашним днем, Александр Петрович! - наконец сказала она. - Я всегда так делала перед экзаменом...

- Нет, Мариам! - Васильев наклонился к ней совсем близко, она чувствовала движение его губ. - Перед таким экзаменом нельзя уснуть... - Он прислушался к шелесту волн. - А у нас в теплые ночи всегда кричат лягушки...

Глава шестнадцатая

РЕШАЮЩИЕ ИСПЫТАНИЯ

С тех пор как подводный танк начал свое путешествие, прошло два часа. Синицкий сидел неподалеку от иллюминатора и смотрел на освещенное прожектором морское дно. Приборы отмечали полтораста метров глубины.

Лучи прожектора казались зеленовато-голубыми, как свет луны. Вот в такую же лунную ночь Синицкий вылезал из воды и встретил на берегу человека, наблюдавшего за испытаниями белых шаров...

"Зачем это было нужно охотнику? - вспоминал юноша, не отрывая глаз от светящейся воды. - "Спасибо за предупреждение", сказал Рустамов. Что бы это значило?.. Впрочем, так и должно быть. Наблюдательность нам не помешает, - решил Синицкий. - Немало в мире охотников за чужими изобретениями! Многие из них без всякого стеснения приписывают себе изобретения давно умерших русских специалистов. Удивительно, как это получается! - рассуждал студент. - Каждому грамотному человеку в мире известны заслуги русских нефтяников. Еще в двенадцатом году с бакинских промыслов брали мастеров на работу в Америку, потом в Индию и в разные другие страны... Известно, что первое бурение на нефть сделал Семенов, а вовсе не американец Дрэк: этот Дрэк бурил через одиннадцать лет после Семенова... Первым по-настоящему перегнал нефть Шухов... Парафин, вазелин, мылонафт, асфальт первым добыл из нефти Петров... А кто придумал газовую съемку, которую сейчас везде применяют американцы? - спросил себя Синицкий и тут же неожиданно вспомнил: - "Собака спит в тени дерева, а думает, что это ее тень". До чего же хороша эта чудесная азербайджанская поговорка! Ее привел как-то Рустамов, говоря о забывчивых ученых, чья совесть куплена долларами... А кто сделал турбобур? Кто впервые применил наклонное бурение? Наши, советские инженеры! Да, пожалуй, все основные открытия и изобретения, связанные с нефтяной техникой, родились в России..."

Синицкий наклонился к иллюминатору и увидел свое изображение в блестящем стекле. Ему вдруг захотелось, как в детстве, прижать нос к стеклу и смотреть, смотреть расширенными от удивления глазами на чудесный мир, открывающийся перед ним.

"Ползет по дну невиданное сооружение, - восхищался Синицкий, прислушиваясь к гуденью мотора. - Шлепают гусеницы по песку. Танк движется с грузом аккумуляторов огромной емкости. Они заряжаются от нескольких динамо, приводимых в движение дизелями. Для их работы нужен воздух, поэтому зарядку можно производить только наверху. Это, конечно, недостаток, - решил Синицкий. - И, пожалуй, его никак нельзя устранить. Невозможно выставлять из-под воды трубу для подачи воздуха, - рассуждал он. - А если шланг с поплавком? Тоже не совсем подходяще: он оборвется во время движения..."