Золотое дно

Ноги вязли в светлом сыпучем песке. Освещенный луной, он блестел, словно снег. Синицкому стало холодно. Надо побегать, чтобы согреться. «А где же диктофон? — неожиданно вспомнил он. — Неужели потерял?» Синицкий сунул руку в карман и успокоился. Диктофон с ним. Чтобы проверить, не испортился ли прибор от воды, конструктор нажал кнопку. Вспыхнула крохотная контрольная лампочка. Из репродуктора послышалось тихое шипение.

«А как запись?» Конструктор перевел рычажок и вдруг остановился.

Прямо перед ним стояла зеленая машина. Сомнений не было: этот длинный спортивный автомобиль Синицкий мог бы узнать из тысячи.

Он подошел к нему поближе. Интересная конструкция! Но где же хозяева машины?

Издалека послышался лай, и Синицкий увидел приближающиеся к нему две фигуры. В свете луны он узнал силуэт охотника. Тень от ружья, с которого, как казалось студенту, никогда не снимался чехол, скользила по белому песку. Рядом с охотником шла дама в платье с собаками. Лохматый неуклюжий пес ковылял за ней и зло тявкал.

Охотник остановился, поднял к глазам бинокль и долго смотрел на морскую поверхность, изредка перебрасываясь отрывистыми замечаниями со своей спутницей.

Наконец они направились к машине.

Синицкий замер на месте. Сейчас эти туристы его увидят. Как неудобно получилось: подумают еще, что за ними следят. Студент пригнулся и спрятался в тени машины.

«Теперь надо незаметно выскользнуть из этого укрытия», подумал он, оценивая свои возможности. Но в этот момент снова, как бы перед глазами, промелькнул белый шар, бинокль в руках у охотника, блокнот, освещенный фонариком… Нет, здесь что-то не так…

Туристы продолжали разговаривать, указывая куда-то на море. О чем они говорят? Вот если бы Синицкий знал язык, на котором разговаривают эти охотники! Несколько раз они повторили слово «сигма». Но что это? Название буквы? Или, может быть, есть такое английское слово?

Наверное, они все-таки говорят по-английски. Охотник опять что-то записал. Что ему здесь нужно? Какая может быть охота ночью, на морском берегу, да еще с дряхлой собакой, которая даже не чувствует, что совсем недалеко от нее, в тени машины, притаился чужой человек? Может быть, это враги? Но как узнать? Синицкий досадовал на себя, что не учил английский язык. Туристы почти уже подошли к своей машине.

Пес остановился около студента и стал его обнюхивать. Юноша похолодел от волнения и дрожащей рукой погладил собаку. Неужели она сейчас залает?

Но все обошлось благополучно. Глупый пес лениво лизнул руку Синицкого и, виляя хвостом, отошел в сторону. Охотник и его спутница не заметили ничего необыкновенного в поведении собаки и, облокотившись о борт машины, продолжали свой разговор, часто озираясь по сторонам и посматривая в сторону моря. Неужели эти непрошенные гости ожидали нового появления блуждающей мины?

Синицкий основательно продрог в мокром костюме. Но как же сейчас скрыться? Все равно он ничего не понимает из их разговора. Он сунул диктофон в карман и решил осторожно проползти до ближайшей груды камней.

Неожиданно мотор глухо заворчал, вспыхнул красный огонек сигнала, и машина вырвалась вперед.

Синицкий видел, как спасительная тень убежала от него. Неужели «охотники» увидят его темную фигуру, распластавшуюся на светлом песке? Он с ужасом представил себе эту картину…

Осторожно приподняв голову, Синицкий облегченно вздохнул.

Машина уже далеко. С погашенными фарами она мчалась по берегу у самой воды.

Глава седьмая «НАВЕРНОЕ, ЭТО БЛУЖДАЮЩАЯ МИНА»

В оркестре пели сазы, вторили тары. Четко отбивал ритм сухой треск барабана. Все тембры, голоса всех инструментов воспроизводили приборы электромузыки.

Синицкому, который все-таки успел попасть на праздник, казалось странным сочетание новой музыкальной техники и народной старинной мелодии. Он улыбался, слегка пристукивая каблуком в такт барабану. До чего же ему хорошо и весело! На таких праздниках он никогда не бывал.

Вот только бродячая мина беспокоила его. Не успела бы наделать вреда… «Может быть, сказать об этом сейчас? Спросить совета?»

Рустамов, сидевший рядом с практикантом, гостем из Москвы, заметив, что тот перестал улыбаться, взял шарообразный графин из молочно-белого стекла и заботливо подлил юноше вина.

— После такого марафонского заплыва надо согреться, — серьезно заметил он.

— Не надо, Али Гусейнович! — взмолился студент. — Это уже четвертый.

— Ничего, наше вино очень полезно. Сто лет проживешь, — пошутил Рустамов.

— Али Гусейнович! — оглядываясь по сторонам и наклоняясь к нему, тихо проговорил Синицкий. — Я должен сказать… — Он замолк, уставившись на белый шар графина, словно впервые его увидел.

— Ну? — улыбнулся Рустамов. — Говори, пожалуйста…

— Здесь неподалеку мы натолкнулись на блуждающую мину, — наконец сказал Синицкий, не отрывая глаз от шара. — Она не взорвалась…

— Ну вот и хорошо, — улыбнулся Рустамов. — И большая эта мина?

— Как вот этот шар, — нетерпеливым жестом указал Синицкий на шарообразно подстриженное дерево, стоящее у балюстрады.

Рустамов рассмеялся и отодвинул от Синицкого графин.