Золотое дно

— Нет-нет, Александр Петрович! — испуганно сказал Синицкий, смотря инженеру в глаза. — Я никуда отсюда не хочу…

«Только бы оставаться с вами!» чуть было не добавил он, но это ему показалось чересчур сентиментальным, и юноша замолчал.

Нури подошел к кабельной коробке, погладил ее рукой, затем скользнул пальцами по проводам, идущим к высокочастотному агрегату, дотронулся до его поверхности и сразу отдернул руку.

— Перегрузка! — хмуро заметил он, обращаясь к Васильеву. — Не выдержит. Надо дать охладиться… но ждать нельзя: всю энергию заберут воздухоочистительные установки…

— Выключайте! — сказал инженер и медленными, тяжелыми шагами направился к выходу.

Нерешительно, как бы ожидая отмены приказания, Нури подошел к щиту и, вздохнув, потянул к себе рубильник.

Погасла зеленая лампочка у бурильного станка, и сразу настала необычайная тишина… Казалось, что за стальными стенами подводного дома слышится шелест водяных струй.

Все как бы окаменели. Вот еще немного — и покажется нефть. Ни у кого в этом не было сомнения…

Керимов бросился к мотору, но, увидев выключенный рубильник на мраморном щите, остановился и вопросительно взглянул на Васильева, задержавшегося в дверях.

— Александр Петрович, — хрипло проговорил он, — зачем так?.. Надо совсем немного пройти… Я знаю! — Он подбежал к трубе, по которой ползла из скважин выбранная порода с раствором, открыл клапан и, подставляя ладонь, закричал: — Смотри породу, скоро будет нефть!

Рыжая грязь шлепалась на белый пол и, отскакивая, брызгала на свежий, тщательно выглаженный халат Керимова. Старик не замечал этого, набирал в пригоршни жидкий раствор и, подбегая к каждому, показывал его.

— Вот она! — кричал Керимов. — Скоро… скоро!..

Васильев стоял в нерешительности. Может быть, Керимов прав: нефть появится скоро? Но можно ли так рисковать? Выдержат ли его друзья такое напряжение? Как душно!..

К нему быстро подошел Синицкий:

— Простите… Вы можете меня совсем не слушать… Ведь для вас я просто случайный человек… — Студент раздраженно откидывал волосы с мокрого лба. — Я понимаю, насколько сейчас важно экономить энергию. Я все понимаю… Но можно ли сейчас, когда решается вопрос о существовании «золотого дна», когда есть сомнения в необходимости вашего изобретения… можно ли сейчас прекратить бурение? Вот этого я не понимаю.

Он стоял перед Васильевым задыхающийся и бледный, словно сейчас решалась его собственная судьба. Как будто это он выдумал подводный дом, он — его конструктор, как будто в последний раз испытывается его изобретение.

Васильев удивленно смотрел на Синицкого.

Нури недоумевающе пожал плечами. Вон он, оказывается, какой смелый! Самому Васильеву — и вдруг говорит такие вещи! Ай да студент!

Все обступили Васильева. Подошли Пахомов и Саида. За ними, грохоча сапогами по железной лестнице, быстро спустился Опанасенко. Пахомов внимательно рассматривал пригоршню жидкой грязи, затем молча протянул ее Васильеву.

Инженер осторожно взял небольшую щепотку, растер ее на пальцах и понюхал:

— Хорошо, — решил он. — Еще десять минут.

Мастера мгновенно стали на свои места. Нури рванул рубильник. Загудели агрегаты. Снова вгрызалось алмазное долото в недра морского дна.

Васильев подошел к машине, как и в прошлый раз наклонился над ней, с тревогой ощущая на своем лице ее лихорадочный жар.

Он думал о том, что скоро будет готова новая машина, рассчитанная на сверхскоростной бур, который так остроумно усовершенствовала Мариам. А этот генератор пока и должен работать с перегрузкой, потому что столь огромная скорость бурения не для него.

Васильев в раздумье стоял у машины. Выдержит ли она? Хватит ли энергии аккумуляторов?.. Он заметил, что освещение буровой стало тусклым. Лампы горели желтым накалом…

Становилось жарко. Воздухоочистительные аппараты работали уже слабо.

Инженер искоса взглянул на Синицкого. Тот сидел на корточках у двери и, положив шляпу на пол, поминутно вытирал лоб.

Сомнения мучили капитана подводного танка. Имеет ли он право так рисковать? Он не один. Об этом предупреждал его директор. Ради решения большой научной и практической задачи ему позволили ставить на карту миллионы, но рисковать жизнью людей никто не позволит. Он знал это и с тревогой смотрел на темнеющие лампочки… Драгоценная энергия уходит…

Вот уже восемь минут идет бурение, а результатов пока еще нет… Две минуты… и все. Две минуты решают… А вдруг аппарат Саиды опять ошибся?..

Вот она стоит рядом, прижав стиснутые кулаки к подбородку, и смотрит то на часы, то на стрелку амперметра. Она, наверное, думает о том же: почему так долго длится бурение?

Как томительно ждать! Васильев смотрел на кабель телефона, ползущий по стене. Эта тонкая нить связывает его с миром…

Вот уже осталась одна минута… Сайда закрыла глаза, замерла, прислонившись к углу мраморного щита. Ей тоже трудно дышать. Или это просто от волнения?..

Десять минут!