Золотое дно (сборник)

плату получать. А нынче и двух слов не связать, ста­

реть, что ли, стал?»

Иван Павлович вздохнул, осел в перины, устало за­

крыл глаза. Было душно, просто нечем дышать, знать,

где-то вызревала гроза, и тревожное молчание жило

кругом, даже слышно было, как в горнице отбивали хо­

дики, и каждый удар походил на щелчок собственного

сердца... «Спешить надо, спешить: рано меня списали

в расход, я еще покажу, чего стоит Иван Павлович Тя­

пуев».— Втянул нижнюю губу и зачмокал в задумчиво­

сти. Снова отчего-то вспомнилось запрокинутое лицо

Мартына Петенбурга, полные синего мрака провалы

глазниц, культяпки, обернутые коричневой кожей, при­

мотанные ремнями к тележке, и новое удовольствие от

этого видения родилось в сердце и смыло усталость.

Погладил обтерханную тетрадь, заново открыл наугад

и невольно смутился, прочитав: «Мартын Селиверстов,

уличное прозвище Петенбург, двадцать два года, пред­

седатель рыбартели «Красный полюс». Надо прощупать

его классовое нутро. Вредительски отзывался о массах.

Я спросил его, сколько овец в частном пользовании. Он

ответил: «Овец нет, остались одни бараны». Интересно,

на что он намекает?».

«Пожалуй, эти записи тоже убрать надо, мало ли

кто не так прочитает. Всякие люди есть, да и время

нынче не то». И чтобы отвлечься от раздумий, не изме­

няя своей давней привычке, но уже шариковой ручкой

сделал Тяпуев пометку для истории: «Встретил Марты­

77

на Селиверстова, уличное прозвище Петенбург. Ста­

рый соратник по строительству социализма. Инвалид

войны, человек трудной судьбы, которого воспитала на­

ша Советская власть. Имел с ним доверительный раз­

говор».

«Да, а ту запись надо будет того... Мало ли что мо­

гут подумать».

10

И всю-то ночь на тоне Кукушкины слезы парни

глаз не сомкнули. Море хлестало грязным своим вехтем

в берег, и пушечные раскаты оседали в болотных коч­

ках. Море горело пронзительным белым пламенем и в

зыбком непрестанном колыхании таило угрозу и омуту.

А в самую полночь из-за Криулина мыса потянуло

вдруг лес, неокоренный, строевой как на подбор, брев­

но к бревну, словно запань прорвало совсем рядом;

плыл он густой щелью, закручивая в самую голомень,

открытое море, а уже оттуда отдельные хвосты завора­

чивали к берегу, ныряя сквозь волну еще не посиневши­

ми лбами.

Парни ловушки осмотрели на малой воде, в картиш­

ки перекинулись, комаров поразгоняли, потом позева­

ли — скучища, бог ты мой! Сашка уже опрокинулся на

нары, смотрел тяжело, едва размыкая веки. Коля База

все еще дулся, молча отвернулся к стене. И только

Герман сидел истуканом на своей лежанке, чувствуя

непонятное беспокойство.

Легли бы пораньше — и проворонили бы ловушку,

распинало бы ее, разнесло в клочья и даже на загород­

ку для цыплят не осталось. Но Герман выбегал, не

спалось ему, клял ветер вслух, а тот вертелся флюгар­

кой: то восток, то обедник, то резво опять повернет на

сиверик — и не было ему покоя. Затихнет снова, и то­

гда слышно даже, как по заплескам пробежится голе­

настая птица-кипитка в черном сюртуке и, часто обора­

чиваясь и кивая красным кинжальным клювом, вдруг

вскрикнет обманчиво и тонко: «Кипит-кипит!» — словно

бы очаровывая неподвижного человека и заманивая в

рисковый сон. Подбежит и встанет, подбежит и встанет

на песчаном зыбуне, пускающем пузыри, но попробуй

78

шагнуть к птице — и услышишь с внезапным страхом

в душе и испугом, как разверзнется под тобой жидкая

трясина.

— Эй ты, не вопи, зараза!— досадливо крикнул

Герман, замахиваясь на нее пустой рукой, но птица не

улетела, а только спряталась за глинистый оползень,

выглядывая оттуда игриво и любопытно.

«Снять ловушки иль погодить», — размышлял Гер­

ман, все не решаясь покинуть берег — тут советчиков

не было, сам и решай,— и, вглядываясь в тускло све­

тящееся ночное пространство, за синюю кромку берега,

где сидели на тонях такие же, как и он, добытчики,

словно бы силился угадать, а что там творится. И тут

же подумал, окидывая прицельным глазом море, что

без риска нельзя, никак нельзя, без риска даже ребен­

ка не сотворить. Пола мокра, так и брюхо сыто, еще в

старину говаривали: рыба посуху не ходит.

Тут нежданно клубами сизого дыма налетел туман.

Только что море ершилось петушиными гребнями и вот

сразу скрылось под грязной, тускло отсвечивающей пе­

леной, и даже собственную вытянутую руку нельзя раз­

глядеть. Туман шевелился, прохладно обтекал лицо, и

чудилось, что если шагнуть сейчас в сторону, то можно

заблудиться и уж никогда не выйти к избе.

Но вскоре туман так же быстро разбросало, подул

порывистый полуночник, ветер с северо-востока, море

посивело. И Герман увидел тут, как сквозь волну все

чаще проныривали невесть откуда взявшиеся бревна,

совершенно новехонький лес. Герман сорвался, побежал

к избе, растолкал ребят, уже сладко похрапывающих.

Потом спихнули по каткам карбас, долго заводили

его в море, но на россыпи его выкидывало обратно, об­

катывая рыбаков волной с головы до ног, или вдруг

ставило боком, норовя опрокинуть посудину. Но все же

удалось проскочить один вал, потом другой. Сашка

спешно наворачивал веслами, вытягивая карбас в го-

ломень.

— Выгребай круче!— заорал Герман, яростно обора­