Золотое дно

Уже поздно ночью Валерию домой позвонил Саша Иннокентьев, инструктор водолазной группы и сообщил ужасную новость: рабочий Климов, вызвавшийся вместе с молодыми водолазами обследовать обстановку перед донными отверстиями, подо льдом потерял сознание, не откликался на специальные сигналы сверху. Климова вытянули, перетащили в теплый отсек в галерее, обтерли спиртом, переодели. Был вызван врач из поселковой больницы, он сделал укрепляющие уколы, и сейчас рабочий почти в норме.

— Кому-нибудь еще доложили? — зло прошипел Туровский.

— Пока нет, только вам. Ну и ребята знают.

— Где он?

— У себя в общежитии. Прописали постельный режим.

— Больше никого под лед не пускать! — сквозь зубы выдавил Туровский. «Все-таки прорвался, подвига захотел». И вдруг рассвирепев донельзя («Сколько же можно?!», позвонил в штаб, дежурному: — Сегодняшним числом уволить Климова со стройки. Свяжись с отделом кадров, прямо с утра, причина — нарушение трудовой дисциплины. Не забудь!

Дежурил тихий, исполнительный Помешалов.

— Действительно!.. — только и сказал он. — Давно пора. Вы правы, Валерий Ильич. А то, что он заболел, конечно, от водки.

Ни Туровский, ни дежурный не знали того, что в общежитской комнате, куда отвезли Климова, никого нет, все его молодые дружки срочно вызваны в котлован, в третью смену, — в авральном темпе наращивают бетон над пятым донным отверстием, там — трещина. Сердито упав в постель и продолжая мысленно уничтожать Климова, Валерий долго не мог уснуть. «Проклятый самовлюбленный старик!..»

Когда под утро вернулись в общежитик Хрустов и его друзья, старик лежал, трясясь, мокрый под одеяльцем, без сознания. Переохлаждение? Что-то с сердцем? Всех напугал синюшный оттенок кистей его рук, пальцев ног и прерывистое, редкое дыхание. Лева побежал с вахты звонить в местную больничку, но в воскресенье (было воскресенье!) там никого еще не было. А «скорая помощь» в далеком городе Саракане заказ не приняла — посоветовали связаться с районной больницей. А райцентр Колебалово, которое на картах значилось как Ленино, но народ упрямо называет его Заколебалово, вовсе не отвечал — наверное, порывы на линии, как сказала телефонистка.

«Души заветные порывы». А.С.Пушкин.

Клокоча от негодования и от чувства собственной вины (чем занимался вечером?! Нет, чтобы пойти к полынье, подстраховать старика), Хрустов позвонил Васильеву домой (телефонный номер он запомнил).

Он выпалил ему новости, добавив, что Климов старался, что он не виноват, дольше всех пробыл подо льдом, вынес много информации, но ему надо врача…

Васильев молча выслушал, буркнул:

— Будем думать. — И повесил трубку. Проклятый чиновник, что за рыбье выражение! Туровскому позвонить? А что он может?!

И вот, когда утром Васильев собрал всех своих старших подчиненных на летучку (подведение итогов за неделю и принятие решения, как быть с водой?), Туровский обратил внимание на неприязненный взгляд Васильева, обращенный в его сторону. Нет, столь же неприязненно Васильев смотрел и на Титова, но на Валерия он никогда так прежде не смотрел.

Что такое?! Про Аню рассказали? Вот ведь слух покатился… Да она просто помогала Валерию тогда. И она же готовила стол в квартире Альберта Алексеевича, когда того ждали на банкет с поезда. Или в чем дело? Про Олю Снегирька наврали? Но Валерий тут чист. А по работе он ли не старается? Или ему напрасно что-то помстилось?

В огромном кабинете Васильева, за длинным столом хмуро сидели представители УМР, УОС, СГЭМ, ATK, УБКХ, ГЛАВЭНЕРГО, САЯНГРАЖДАНПРОМСТРОЯ, ШАХТСТРОЯ, МОСТСТРОЯ, ГИДРОМОНТАЖА и прочие партийные и советские работники стройки. В углу — переходящие красные знамена. (Приписано черной шариковой ручкой: Как же это сегодня скучно! А вот нарочно оставлю! Глотайте! — Л.Х.)

Начальник стройки кивнул Титову, тот явился сегодня в новом синем костюме, в красивой рубашке с голубыми крохотными крестиками, в галстуке с серо-золотыми ромбиками. Лицо слегка оплыло.

— Товарищи. Значит, так. Ивкин говорит: бетонный задыхается без цемента. А цементный в Белоярах сидит без угля, им из Черниговки гонят отсев вместо нормального угля. Послать сегодня же в Черниговку… самую беспомощную девочку! — Он подмигнул Валерию. — Это по твоей части. На носу восьмое марта — ей без очереди помогут.

— Голова!.. — восхитился (то ли насмешливо, то ли простодушно) маленький Ивкин. — А мы-то им — телеграммы… угрозы… Альберт Алексеевич, через Москву нажимали!

Васильев, словно закаменев, молчал.

— Зачем? — хмыкнул Александр Михайлович. — С русским народом надо попроще. Итак решено? Бледную, в очках. Но симпатичную!

И все опять обернулись на Туровского. «Чего они так смотрят? Что я, специалист по девочкам?!»

— Дальше, — процедил Васильев.