Золотое дно

— Я еще в постели, — успокаиваясь и стараясь улыбаться, в смертном страхе и любопытстве ответила Таня, прошлепала босиком до дверей, отперла и бегом вернулась в тепло одеяла. — Входи, милый.

— Молодец, что приехала, — продолжал охрипший голос. — Посмотришь, наконец, ГЭС. Может, работать останешься… я бы тобой гордился…

«Конечно, о чем ты говоришь! — подумала Таня. — Я не уж такая белоручка!» и высунула смеющуюся голову из-под белой простыни. И обмерла.

В прихожей горел свет. А прямо перед ней стоял высокий, совершенно незнакомый мужчина лет пятидесяти. Таня вскрикнула, натянула на лицо одеяло — открылись ее голые пятки. Таня завизжала, сжалась в комочек и от страха отбросила на пол подушку — ей показалось, что без подушки безопасней…

— Как вы смеете? — пролепетала она. — Э-эй, — слабым голосом позвала Таня. — Помоги-ите… — И собравшись с силами, завизжала. — Лё-ёва!..

— Что такое? — оробел и представительный человек у шубе, от которой несло бензином. — Простите… может быть, я ошибся дверью…

— Да-да! Уходите!..

— Но как же?.. — человек вглядывался в окружающие предметы. — Мои тапочки… гм… мои бумаги, образно говоря… Я еще не выписывался. И до воскресенья уплачено… Я — Григорий Иванович.

— А я… я — жена… Льва Николаевича.

— Кто это?

— Вы не знаете товарища Хрустова? — говорила Таня, осознавая, что происходит что-то ужасное.

Человек странно посмотрел на нее.

— Вы — из Москвы? Актриса? Это — восемнадцатая? — Он отходил к двери, разводя руками. — Может, они думали — не вернусь? А мне сказали — дочь приехала… извините…

Незнакомый человек вышел. И страх охватил Таню. Она начала быстро одеваться. «Что это? Почему?!» Она ничего не понимала.

Таня, кажется, попала в унизительное положение. Где же Лева? Куда он ее привел? А может быть, это дом гостиничного типа? И этот человек вправду просто перепутал двери? Или как-то был тут без Левушки — вот и оставил бумаги да тапочки? Она боялась думать подробнее — только начинала думать, как ей казалось — летит в темную пустоту. Где Лева? Почему он ее оставил?

Открылась дверь — быстро вошла какая-то старая женщина в коротком пальто. Бесцеремонно включила яркую люстру, и Таня со стыдом поняла: «Всё!» Такие безвыходные и двусмысленные ситуации снятся в снах.

— Ты кто?! — заговорила быстрым шепотом старуха. — А ну отседа!

— Вы мне? — прошептала Таня. — Я жена Хрустова. Льва Николаевича.

— Левки-баламута, что ли? — ехидно пропела старуха и хихикнула. — Ети его душу!.. Ох, дурачок-дурачок! Что делает! Что делает, а?! Тут ждут дочку товарища секретаря обкома… это он был сам. Ты как сюды попала, полоумная?! — негромко и страшно закричала багроволицая старуха, топая обутыми в валенки ногами. Вытаращенные ее желтые глаза мигали. — Я — тетя Рая! Ой, господи, уволят меня… Вставай же! Чего сидишь на чужой постели! Заполонили все общежитие женское, как привидения в замке Штирлиц… так мало — полезли в культурные очаги… еще пропадет чего… — бормотала она, мечась по квартире. — Из холодильника пила?

Таня стояла, как каменная, и шевельнуть пальцем не могла.

— Где твое пальтишко? Одевайся! Шнеллер! Ох, сгорела я, балда Прокофьевна! Ой, куда смотрела?!! И Машка тоже — дура. «Дай ключ». Скорей же выметайся, девка!!!

— Вы… вы зачем… на меня кричите?.. — наконец, заплакала безутешными слезами Таня. Левы не было. Она была одна. — Я к Левушке приехала… Его невеста.

Старуха изумленно воззрилась на девушку с коротко остриженными волосами, которая стояла с одним незастегнутым сапожком, закрыв лицо руками. Одета прилично.

— Heвеста?.. — воскликнула старуха. — Вылупился цыпленочек в вороньем гнезде! Тю-тю-тю. — Старуха сурово выпрямилась. — Есть у него и кроме тебя. Машка Узбекова. Давай-давай, живо, некогда мне. В милиции расскажешь!

Таня заплакала навзрыд.

— Тетенька… — бормотала она, путая слова, — я не виновата… не виновата… тетенька… я вчера… прие… приехала…

— Нашла «тетеньку», — проворчала старуха, не зная, как ей быть. — Ты из мраморного поселка? Кажись, там тебя видела? Как тя зовут, горе луковое?

— Та… Таня…

— Точно, — кивнула сухо старуха. — Таня. Там все Тани. Ну, давай-давай-давай… — Она сняла с вешалки ее шубу, с удивлением осмотрела, шарф, шапку — бросила ей. Таня не поймала, начала поднимать… увидела, что сапог не застегнут, повела «молнией» — вскрикнула, защемила кожу. — Левка-то еще ответит за обман коллектива, — продолжала бормотать старуха, собирая белье с постели. — Штрафанут, губодера!.. А тебя, так и быть… отпущу… Ты чего чемоданы-то хватаешь? Обрадовалась! За что хватаесси? Что ли, все твои?

— Да… приданое… — всхлипывала Таня, перетаскивая свой багаж за порог распахнутой двери.

— Ну-ка!.. — Старуха отодвинула Таню, нагнулась — отперла один из чемоданов. В ее руке оказались мужские подтяжки и другие предметы отнюдь не женского туалета. Старуха ехидно затряслась от смеха.

— Ой, дочка, беги, пока не поздно! Злая тетка Рая, да жалко мине тебя! Твои, скажешь?.. Али Хрустова?

Таня заалела до ушей, несчастная, потупилась:

— Это… это… Алеша перепутал… его чемодан…