Золотое яблоко

Она запомнила меня по этим Бунтам, и я был призван, чтобы организовать первые тактические удары по «рейдерам Нейдера»[66]. Если бы меня спросили, что я такого сделал, я ответил бы, что хорошо выполнил порученную мне работу. Моя деятельность принесла мне повышение по службе в Бюро, скупую, но искренне удовлетворенную улыбку моего опекуна из ЦРУ, статус иллюмината-прелата от Винифреда – и еще одну аудиенцию с Атлантой Хоуп, в результате чего я был посвящен в AA, сверхсекретный заговор, на который она в действительности работала. (AA – настолько засекреченная организация, что даже сейчас я не могу раскрыть полное название, скрытое за этой аббревиатурой.) У меня было тайное имя – Принц Жезлов Д; я стал Принцем Жезлов, вытянув случайно эту карту из колоды Таро, а «Д» она добавила сама – из чего я сделал вывод, что уже есть четыре других Принца Жезлов, а также пять Королей Мечей и так далее. Все это означало, что организация AA не похожа на остальные даже в эзотерическом смысле, поскольку в этом всемирном заговоре участвуют никак не более 390 человек (количество карт в колоде Таро, помноженное на пять). Имя Принц вполне меня устраивало: не хватало еще стать Повешенным Г или Дураком А, – и еще меня радовало то, что Принц, согласно учению Таро, обладает множеством личностей.

Если до этого я считал себя тремя с половиной агентами (моя роль в «Божьей молнии» была довольно простой, по крайней мере с точки зрения самой БМ, поскольку мне поручали только громить, а не шпионить), то сейчас не вызывало сомнения, что во мне живут сразу четыре агента, работающие на ФБР, ЦРУ, иллюминатов и AA, каждый из которых продает свою организацию как минимум одной другой, а то и двум или трем. (Да, во время инициации меня сделали преданным членом AA и, если бы я мог описать сей потрясающий ритуал, вы бы этому факту не удивлялись.) Затем у Вице-президента родилась бредовая идея экономить на секретных агентах, и меня все чаще откомандировывали в распоряжение ЦРУ (естественно, в Бюро меня попросили сообщать обо всем интересном, что я там замечал). Однако я воспринял эту акцию как дальнейшее усложнение моей четырехсторонней психической поляризации, а вовсе не как неизбежную, неоспоримую и синергическую пятую стадию.

И я оказался прав. Поскольку в заключительную стадию, или Grummet, как называет это Орден, я вошел только в прошлом году благодаря тем удивительным событиям, которые привели меня от Роберта Патни Дрейка к Хагбарду Челине.

Меня отправили на банкет Совета по международным отношениям, тщательно замаскировав под обычного «пинкертона»; моя официальная задача в качестве частного детектива состояла в том, чтобы присматривать за ювелирными украшениями присутствующих дам и другими ценными вещами. Моей же реальной задачей было поставить жучок в стол, за которым будет сидеть Роберт Патни Дрейк. На той неделе я был прикомандирован к Налоговому управлению. Так вот, поскольку налоговики не знали, что согласно приказу Министерства юстиции Дрейка никогда и ни за что нельзя преследовать, они пытались доказать, что тот скрывает свои доходы. Естественно, я активно мотал на ус все, что могло представлять интерес для иллюминатов, AA и ЦРУ – если, конечно, тот, с кем я встречался в Мемориале Линкольна, был действительно из ЦРУ, а не из военной или военно-морской разведки или откуда-то еще. (Не скрою, я часто раздумывал о том, не агент ли он Москвы, Пекина или Гаваны, а тут еще Винифред как-то сказал, что у иллюминатов есть все основания причислять его к авангарду захватчиков с Альфы Центавра. Впрочем, Великие Магистры иллюминатов славятся мистификациями, поэтому я поверил в эту байку не более, чем в сказку об иллюминатах как заговоре британского еврейства с целью создания мирового правительства – которая когда-то и привела меня к иллюминатам.) В сущности, любой заговор был для меня наградой сам по себе; меня не интересовало, с кем я в заговоре и против кого. Это было искусство ради искусства. И дело не в том, что ты выдаешь или сохраняешь чьи-то тайны, а в том, как ты разыгрываешь партию. Порой я даже отождествлял ее с учением AA о Великом Делании, ибо в запутанных лабиринтах моих «я» уже понемногу проступали схематические контуры души.

За столом Дрейка сидел какой-то итальяшка с ястребиным лицом, очень элегантный в новехоньком смокинге, однако мой внутренний коп сразу же разглядел в нем принадлежность к незаконному. Иногда по одной внешности можно точно определить деятельность субъекта (аферист, медвежатник, карманник и так далее), но в данном случае я мог лишь распознать в нем игрока из другого лагеря; пожалуй, он вызывал смутные ассоциации с морским пиратством или интригами эпохи Борджиа. Разговор шел о новой работе некоего Мортимера Адлера, который уже написал примерно с сотню замечательных книг, если я верно уловил суть дела. Один тип за столом, похожий на банкира, был просто задвинут на этом Адлере, и особенно на его последней великой книге.