Золотое кольцо Галактики

– Только от твоего поведения зависит, будет ли нанесен урон твоей чести. Если поведешь себя правильно, по истечении срока контракта за тобой выстроится очередь из желающих породниться с нашей семьей.

Он улыбается и ласково, по-отечески поправляет прядь моих волос, выбившуюся из прически. Идеальный любящий отец, репортеры наверняка делают милые кадры семейнои идилии.

– От тебя не требуется ничего сверхъестественного. Просто будь собой – послушной и красивой девочкой.

– Что удивительного? Родители многое вложили в наше с братом воспитание. К тому же разве можно ожидать от детей Виктора Чона чего-то иного, чем успех, какую бы сферу деятельности мы не выбрали.

Я улыбаюсь, а Чедху откровенно тушуется. Это манипуляция, но возразить он мне после такого ничего не может. Чон все еще глава Белого крыла, а Чедху – его подчиненный. Подобострастие к начальству – один из столпов, на котором держится Империя Пхенг.

Маски. Меня окружают лицемерные маски, они делают вид, что им не все равно, что я интересна им не как дочь главы белого крыла, а сама по себе, но сколько же в этом лжи! И я тоже лгу, цепляю маску и улыбаюсь, делая вид, что счастлива. Не спеша прохаживаюсь по сверкающему залу, перебрасываюсь ничего не значащими фразами с гостями. Делаю вид, что концерт приглашенного артиста доставляет мне удовольствие.

– Ваше выступление – жемчужина этого вечера…

– Для меня честь играть для вас!..

Милая улыбка словно приклеена к лицу, а внутри кипит и грозится вот-вот перелиться через край злость. Не думала, что во мне может уместиться только злости! Она и не вмещается, прорывается резкими, дергаными движениями и чуть более острыми, чем это уместно, остротами. Ловлю осуждающий взгляд отца и отворачиваюсь. Не хочу его видеть. Не хочу видеть никого из собравшихся. Здесь честны лишь официанты да охранники. Они делают свою работу и не притворяются, что их интересует что-то, кроме денег моего отца.

– Да-да, конечно, простите… – астрофизик даже опускает плечи, понимая наконец, что именно и кому он говорит. О моих отношениях с семьей он не знает, и теперь опасается, что я побегу жаловаться папочке.

Не бойтесь, профессор. Я уже очень давно не несу свои проблемы к отцу. Порой ошибаюсь, но решаю все сама.

– Чудесный праздник, папа. Спасибо, – я все же нахожу в себе силы снова обратиться к нему напрямую. Послушная дочь, которая всегда делает то, что от нее ждут. – Но этот длинный день так утомил меня… Ты понимаешь.

Он снисходительно кивает. Конечно, переломив чужую волю, можно позволить себе немного великодушия. Поэтому он отпускает меня и даже разрешает взять одного из охранников , одобрив эту меру безопасности.