Золотое лето

– Знаешь, если это действительно обман… я лучше умру ради этого обмана. Не хочу жить в той Русине, которую вы можете построить. Изуродовать. Это как дворец разломать, а на его месте нужник влепить, на большее у вас ума не хватит. Лучше уж помереть и этого не видеть.

– Это я тебе обещаю, сил хватит, – прошипел Калинин.

– Вот и переведаемся. Давно хотелось, – отмахнулся Анатолий.

– Ты настаиваешь?

– Нет. Я просто возьму Ковальск. И прикажу тебя расстрелять.

– Что ж, – оскалился Калинин. – Отвечу тебе той же любезностью. Можешь даже последнюю просьбу придумать. К примеру, поцеловать портрет императора.

– Императрицы, Жоржи, императрицы. У нас на троне императрица Анна Первая.

Как пишут в умных книжках, переговоры не увенчались успехом. Правда, расстрелом высоких договаривающихся сторон они тоже не увенчались. А как хотелось…

Калинин провожал врага злобным взглядом.

Быдло!

Быдло с невесть какой помойки… ладно, деревни! Быдло, которое волей случая встало… вровень с ним?

Нет!

Такое рядом с ним и встать-то не может! А он вынужден сражаться…

Калинин с усилием отогнал от себя мысль о поражении. Положа руку на сердце, Логинов действительно был более умным, талантливым, сильным…

Но признать это?

Калинин отчетливо понимал: он успокоится, только плюнув на могилу врага. Только так… и побыстрее бы!

* * *

Штурм начался на рассвете.

У Логинова было сейчас около трех с половиной тысяч солдат. Два десятка орудий.

У Калинина – примерно десять тысяч штыков и сабель. Плюс полторы сотни тысяч человек в Ковальске. Не то чтобы они собирались воевать, но… мало ли?

Есть еще откуда пушечное мясо черпать. Полной ложкой.

Анатолий Логинов понимал свою уязвимость.

Его солдаты устали. Они измучены, они постоянно были в пути, давно не отдыхали. К тому же у него большой обоз. Не с барахлом – с людьми. Их разгром – смертный приговор для всех, кто в обозе. Ну… может, не совсем для всех, часть женщин точно для своего употребления оставят, а так – смерть. Но и выбора не было.

Если сейчас он возьмет Ковальск, у них будет отличная база для отдыха, склады, оружие, провизия… в конце концов, он сможет отлично дождаться Валежного именно здесь. Надо рисковать.

И Логинов решил рискнуть.

На рассвете он принялся обстреливать город. Не слишком сильно, не орудиями, чтобы не повредить склады. Но несколько батальонов и два небольших пулемета повели свой разговор с освобожденцами.

Калинин не стал праздновать труса. И принялся отстреливаться. Все понимали, что это надолго. Но кое-кто понимал и другое. И собирался позаботиться о себе.

* * *

– Ты уверен, что надо?

Мирча Верич пожал плечами. Пристально посмотрел на командира.

– Волки воют. И сову я вчера видел.

– И что?

– Белую. Злую.

Его командир, Никола Фере, пожал плечами. Мирче верили. Было отчего. И дед его кое-что знал, и отец умел, ну и сам Мирча… его в части ценили. Мирча мог и кровь заговорить, и над раной пошептать, чтобы горячка спала, и главное…

Видел он.

Видел, кто вернется, а кого понесут.

Молчал по большей части. Вмешивался пару раз, когда уж вовсе не обойтись было. Один раз, когда Фере решил разведчиков послать, Мирче подошел и сказал, чтобы не губили невинные души. Все полягут, сведений так и не добудут. Никола его тогда обругал.

Второй раз он ругаться не стал. Послушался.

Вот и сейчас…

Казалось бы, все на стороне Калинина и Освобождения. Оружие, боеприпасы, удача, позиция… да куда ни ткни! И тут приходит Мирче и принимается скулить.

Мы умрем, надо уходить…

Другого Никола бы нагайкой перетянул поперек хребта. А на Мирче смотрел и понимал: верит. Так оно и будет. Погибнут все.

– Куда уходить-то будем?

Мирче понял, что командир согласен. И позволил себе выдохнуть.

Кажется, он останется жив?

Когда отец провожал его на войну, он раскинул кости. Выпало множество опасностей, война же… но серьезных две. Обычные – то не опасности.

Раны, болезни, кого это когда миновало? Бывает…

А вот две серьезные, которые могут привести к смерти…

Одна уже миновала. Мирче тогда чудом смерти избежал. Пуля, считай, в сантиметре свистнула, волосы опалила. И повторять опыт ему не хотелось.

Сейчас он сам решился.

Давило, жгло… как в таких условиях не посмотреть, что ждет?

Он и смотрел ночью. На огонь смотрел, через огонь, вот и увидел. Печати смерти на лицах.

Она уже коснулась большинства из присутствующих своим крылом. Уже ждала. И какая же она голодная…

Мирче затрясло. Волчий вой стал уже последней каплей, и он ринулся к командиру.

По счастью, Никола к нему прислушивался.

– Куда и когда? Этим вечером. Мы Ковальский кремль охраняем. Берем оружие, сколько унесем, и вперед. Ударим во фланг Благому, прорвем его и уйдем к Логинову.

– Лишь бы нас там не повесили.

Мирче качнул головой.

Тревога, которая грызла его, словно большая крыса, постепенно отступала.

Обожралась.

– Не повесят. Попомни мои слова, нас просто отпустят домой.

– Твои бы слова…

– Верь мне.

И забегая вперед: как Мирче сказал, так и случилось.

* * *

Их остановили быстро. Не огнем, окриком. Батальон уже успел выйти из города, перестреляв по дороге многих… своих?

Бывших своих.