Золотое на чёрном. Ярослав Осмомысл

- Вижу, вижу…

- Что ты видишь? Долго ли скитаться ему?

- Нет, недолго… В скором времени он отбудет на родину…

- Станет ли затем императором?

- Станет, но не сразу… тысячу невзгод прежде перетерпит…

- Много ли процарствует?

- Года два, не боле…

- А потом? Отчего оставит престол? Нянька промолчала, крепко стиснув зубы.

- Мамушка Арепушка, слышишь ли меня?

- Слышу… - очень слабо проговорила старуха.

- Видишь ли Ростислава, что доводится племянником Осмомыслу?

- Вижу…

- Долго ли скитаться ему?

- Очень долго. Почитай что цельную жизнь…

- Стает ли он князем в Галиче или же в других землях?

- Нет, не станет. Токмо у других князей служить будет.

- Много ль проживёт он на свете?

И опять колдунья не ответила на главный вопрос.

- Мамушка Арепушка, - в третий раз произнесла Настя, - слышишь ли меня?

- Слышу, слышу…

- Видишь ли Олега Настасьича, сына моего дорогого?

- Вижу…

- Вырастет ли в здравии?

- Вырастет, вестимо…

- Станет ли он князем в Галиче или же в других землях?

- Станет… обязательно станет…

- Много ли прокняжит?

- Нет, немного, меньше полугода…

- А потом? Отчего оставит престол?

Старая женщина скрючилась, начала подёргивать шеей, бить руками и ногами в крышку стола. Испугавшаяся правнучка Чарга шлёпнула её по темечку, чтобы вывести из самогипноза, но уже было поздно. У Арепы начались предсмертные судороги и удушье. Изогнувшись и ударившись затылком о твёрдое, чародейка затихла. Как ни звали её по имени, как ни тормошили, - к ней сознание больше не вернулось. Настя, плача, целовала покойницу и молила простить их всех. А подняв зарёванное лицо, с ненавистью сказала:

- Сё Андроник виновен. Ты пошто заставил няньку гадать?

- Мы ж не думали… - принялись оправдываться мужчины. - Разве ж кто желал ея смерти?

- Убирайтесь, слышите? Дайте мне одной попрощаться!..

Удручённые Ярослав, Чаргобай и Андроник вышли на крыльцо. Ночь стояла тёплая, звёздная, безлунная. Где-то между брёвен стрекотал сверчок - тонко, жалобно, вроде бы оплакивал половчанку-волшебницу.

- Жаль несчастную, - сокрушённо сказал галицкий правитель, - добрая была и весёлая, с Настеньки пылинки сдувала…

- А однако же кое-что поведала любопытное, - отозвался Комнин. - Будто бы добьюсь императорства… Ха! Занятно!

- А меня, судя по гаданию, ждёт нелёгкая доля, - сумрачно вздохнул сын Ивана. - Княжить, вишь, не стану…

- Так ещё неизвестно, что слаще - княжить иль не княжить, - бросил Осмомысл. - Средь князей истинно счастливых людей немного… Про Настасьича тоже напророчила странное: коли станет княжить, стало быть, Володька помрёт? Али отречётся? Ох, тревожно мне, друзи, боязно!..

Во дворе у кого-то залаяла собака, ей ответила вторая и третья. Но потом всё смолкло. И Тысменица, и Галиция погружались в сон. Надо было набраться сил, чтобы выдержать все дальнейшие испытания.

4

Главным врагом Ярослава в то нелёгкое лето сделался, как ни странно, византийский император Мануил I Комнин. Надо сказать, что его сестра Елена, изгнанная Андреем Боголюбским из Суздаля и переживавшая за судьбу своей дочери, Ольги Юрьевны, поливала зятя почём зря. А к самой сестре Мануил отнёсся очень нежно: поселил её с дочерью и младшим сыном у себя во дворце, старшим же её сыновьям выделил во владение несколько византийских городков в среднем и нижнем течении Дуная. И прислушивался к тем оценкам, что она давала галицкому князю.

Тут ещё пришли два недобрых для императора известия. Первое - о готовящемся бракосочетании Евфросиньи Ярославны с Иштваном III, упрочающем союз между Венгрией и Галицией. И второе - о прекрасном приёме, что оказан был Ярославом Андронику Комнину, убежавшему из башни Анемы. Этого стерпеть Маниул не мог.

Посоветовавшись с сестрой и своим помощником - евнухом Фомой, он отправил в Киев своего посла, близкого родича, чтобы тот уговорил великого князя не поддерживать Галич и Венгрию в случае войны с Византией, сохраняя нейтралитет. Князь, польщённый столь высоким визитом и богатыми, ценными дарами, с радостью согласился выполнить все условия.

Далее правитель Константинополя вызвал к себе из Австрии герцога Генриха Язомирготта (тот был женат на племяннице Мануила) и послал его с аналогичной миссией к Фридриху Барбароссе, императору Священной Римской империи. В эту империю входили Германия, часть нынешней Швейцарии и Север Италии. Герцогу также удалось заключить соглашение - если и не поддерживать Византию открыто, то и не сражаться на стороне её недоброжелателей.

В-третьих, глава Царь-града снарядил посольство к самому Осмомыслу, предъявив ему следущие требования: а) не поддерживать Венгрию в её войне с Византией; б) разорвать помолвку Евфросиньи и Иштвана; в) возвратить Андроника на родину.

Состояло посольство из двух византийских митрополитов - Дионисия и Григория. Прибыли они в конце августа 1165 года и остановились в покоях старого епископа галицкого Кузьмы. Тот отправился во дворец к князю, чтобы доложить обстановку. Но навстречу ему вышел Кснятин Серославич и сказал, что владыка не принимает, так как нездоров и находится у себя в одрине.

- Что такое с их светлостью? - испугался церковный иерарх.