Золотое на чёрном. Ярослав Осмомысл

- Иштван уже сговорён с дочерью герцога Эррика Остерайхского.

- Полно, это шутка. Евфросинья Мстиславна, вдовствующая королева Унгрии, не пошла бы на подобный обман.

- Видимо, боялась, что Галиция не поможет иначе войсками, - объяснил Григорий. - Унгры - клятвопреступники, верить им нельзя.

Потрясённый князь нервно скручивал и раскручивал свиток грамоты. Произнёс подавленно:

- Всё равно не верю. Ведь ко мне приезжали из Унгрии бояре, привозили дары от ея величества… приглашали дочь - сами приглашали!.. - и при сём договаривались с другой?

- Наше дело - предупредить, а решать будет ваша светлость.

- Я пошлю к унграм своего вельможу, дабы он проверил весть. Да и в случае чего - вывез дочку обратно в отчий дом. Обещаю, господа: коли свадьба Ярославны расстроится именно по причине вероломства Иштвана, я порву с ним союз и, пожалуй, перейду на сторону Царя-града в битве вашей за город Землин и владения унгров в Сербии.

- Несомненно, его императорское величество был бы весьма рад этому повороту взглядов у владыки Галича…

Мастера интриги, византийцы умело вели тонкую игру. Кснятин Серославич, по приказу Ярослава приехав в Тысменицу, заявил Андронику, что ему в приюте отказано; что митрополиты привезли послание Мануила, где он заверяет двоюродного брата о помиловании и восстановлении добрых отношений; что для возвращения в Византию нет препятствий.

Сын Ирины-Добродеи выслушал сообщение с кислой миной, а потом спросил:

- Чем я вызвал неудовольствие Осмомысла?

- Нас не уполномочили говорить о причинах.

- Но твоё собственное мнение?

- Мне неловко его высказывать. Ваша честь и сама знает.

- Ты про что?

- Про отдельные обстоятельства личной жизни вашей чести в Тысменице.

- Стало быть, о них доложили князю? Серославич развёл руками:

- Земли наши невелики, Русь - большая деревня, все друг друга знают, и секреты сохранять невозможно.

- Но в таком случае не грозит ли опасность для небезызвестной тебе особы женского пола, если я уеду один? Видимо, она подвергнется унижениям и опале?

- Я бы не исключал данной вероятности, - скромно ответил Кснятин. Он, всегдашний противник связи Ярослава и Настеньки, умирал от желания удалить её с глаз правителя - и чем дальше, тем лучше.

- Хорошо, мы отбудем вместе.

- Князь предвидел и это. Он просил передать, что Олег Настасьич с вами не поедет и останется дома.

Рассердившись, Комнин ответил:

- Ярослав жесток. Забирать ребёнка у матери! Да она не захочет расстаться с мальчиком.

- Пусть подумает и сделает выбор.

У Андроника глаза сделались колючими:

- Мы обсудим и решим в ближайшие дни.

- Дело не терпит отлагательств. Послезавтра в путь.

- Послезавтра?! - с удивлением повторил византиец. - Осмомысл смеётся надо мною, человеком одной крови с императором?

- Осмомысл не прощает нанесённых ему обид.

Сын Ирины нахмурился и проговорил недовольным тоном:

- Послезавтра так послезавтра. Передай, что я выполню все его условия.

Вскоре судно с двумя митрополитами и другими членами константинопольского посольства отбыло из Галича. Их до устья Днестра провожал епископ Кузьма. Близ Тысменицких лесов на ладью сел Андроник с Настасьей. Ростислав-Чаргобай, испросив дозволения князя поступить к нему на воинскую службу, получил согласие и в дорогу не собирался. Только обнял обоих путников и сказал на прощанье:

- Я вельми переживаю за Янку. Как она воспримет, что с тобою прибудет иная женщина? Очень мне прискорбно сие. Жаль, что не смогу поддержать ея сам.

- Янка сильная, - отвечал Андроник, - безусловно, справится.

- Ой, не знаю, не знаю. В ней отцова кровь, а она такая: если возненавидит кого, то безудержно, яростно и зло.

- Не убьёт же она меня! - снисходительно улыбнулся красавец мужчина.

- Может, и убьёт.

Настенька едва не теряла сознания от переживаний, опиралась на руку любовника и старалась не смотреть в глаза окружающим. Если бы спросили её: как же ты смогла, отчего решила круто изменить свою жизнь? - то, наверное, внучка Чарга не нашла бы достойного ответа. Всё произошло неожиданно, бурно, странно…