Золотое пепелище

Лапин, длинный, нескладный, с насупленными филиньими бровями, подчинился, возобновил доклад. Правда, о чем конкретно шла речь, Чередников начал понимать не сразу. Лишь постепенно дошло, что говорят о вещах, касающихся Каяшевых и их жизни, ему, Саше, неведомых. Оказалось, что погибшая Ирина Владимировна была не обычная модистка, а форменный модельер. Она, как выяснялось прямо сейчас, не просто помахивала иголкой или чем там положено портным, но разрабатывала настоящие чертежи, по сложности лишь чуть уступавшие военным разработкам. И с этими чертежами ездила аж до городу Парижу, презентуя достижения советской легкой промышленности, получала за свои изобретения многочисленные награды.

Понять все это сразу мешало то, что у докладчика Лапина было что-то с речью. Говорил он невнятно, гундосил, к тому же постоянно менял темп, то тараторя, то чуть не замирая.

Впрочем, и Филатов, и другие присутствующие – коих было, помимо Саши, трое, – очевидно, коллегу понимали. По крайней мере, бубнеж прерывали вопросы краткие, четкие, по теме.

– Что показали коллеги Каяшевой с Кузнецкого моста?

Лапин начал очень скоро, но слова от спешки превращались в такую кашу, что полковник Филатов потребовал:

– Тпру, осади. Не торопись, иначе будешь сейчас арию Ленского исполнять.

Лапин повиновался. И спустя некоторое время Саша понял, что и он теперь улавливает, о чем речь: о характеристиках погибшей Каяшевой. Отзывались о ней лично положительно, и по работе она была на самом хорошем счету. На ее имя было зарегистрировано семнадцать свидетельств и патентов на методы обработки тканей и построения выкроек. Пятнадцать разработок внедрили в серийное производство. Золотая медаль Берлинской, диплом Парижской выставки.

– Понято, дальше. Личная жизнь?

– Т-тут смутно, – признал Лапин. – Одна дочь у родителей, братьев-сестер никаких, замужем не была, вела себя скромно, близких подруг не имела.

– Конфликтов точно не было? Надо выяснить – сейчас решим, кто этим займется.

– Макар Иванович, как минимум один конфликт сослуживицы упомянули.

– Слушаю, слушаю, – подбодрил Филатов.

– С художницей-модельером, Лией Ораловой, но по вопросам сугубо производственным.

– Опросили ее?

– Нет, Макар Иванович, она сейчас в Будапеште.

– Чего это?

– На симпозиуме по конструированию одежды для трудящихся, – чисто, твердо произнес косноязычный Лапин, явно транслируя услышанную и накрепко заученную фразу.

– Ну хорошо. Возьми ее на карандаш, и как вернется, уточни для очистки совести, – распорядился Филатов. – Теперь, что дома у Каяшевой?.. Дементьев!

– Тут я, – подумав немного, сказал невысокий квадратный здоровяк и поднялся.

– Вадим Юрьич, ты на Беговой обыск проводил?

Тот не стал противиться:

– Я.

– Хорошо, – одобрил полковник. – Доставать клещи или сам доложишь, как положено?

Задумчивый Дементьев откашлялся и заговорил глуховатым баском, как в трубу.

– Провели обыск, верно, – выложил перед руководством довольно много листов. – Вот тут опись, протокол.

– Иными словами, немало найдено, – заметил Филатов.

– Много всего, – лаконично подтвердил он, – квартира зажиточная. По результатам обыска, исключая инструменты производства: швейные машины, оверлок, мануфактуру и прочее – обнаружено материальных ценностей… Вот тут помечено: наличными на двадцать тысяч триста рублей, пять сберкнижек – две на Каяшеву В. М., одна на имя Каяшевой И. В., еще две на предъявителя. Общая сумма обозначена. Далее облигации трехпроцентного займа. Фарфоровые сервизы – «Мадонна», «Попов» – на двадцать восемь персон…

– Сколько-сколько? – переспросил полковник.

– Двадцать восемь.

– Почему это так?

– Не могу сказать. Может, было тридцать, хозяйки пользовались.

– На целый ресторан. Давай дальше.

– Еще «Гарднер» дореволюционный, «Лимож», Франция…

Филатов постучал пальцем по столу:

– С посудой у них порядок. Еще что?

– Картины.

– Много?

– Много.

– Цена?

– Пока лишь запросили экспертизу, ждем, когда освободится специалист.

– Понято. Дальше. Следы постороннего проникновения, взломов, прочего?

– По заверению представителей домуправления, соседей, вхожих в дом, медицинских работников, проводивших осмотры Каяшевой В. М., все вещи на своих местах, следов взлома и ничего подозрительного не обнаружено. Вот, все описано, заактировано, опечатано, благоволите.

– Верю. Образ жизни?

– По месту жительства обе Каяшевы характеризуются положительно. Ирина Владимировна, по отзывам соседей, жила не по возрасту замкнуто, мать в основном посещали медработники, что понятно в связи с состоянием ее здоровья.

– Гости?

– Бывали, но редко, в основном вечерами и по выходным.

– Застолья, ссоры, драки?

– Без шумных застолий, ссор и драк, долго не засиживались, пришли – вышли.

– Дворника, дежурного по подъезду или кто там у них, опросили, что говорит? Одни и те же или разные? Участковый…

Тут Чередников, который незаметно задремал, проснулся:

– Я.

– Ты? – уточнил Филатов. – Откуда?.. А, ты ж у нас этот, – он перемахнул несколько листов в блокноте, – с дачи в Морозках?

Чередников открыл было рот, но ответить не успел, полковник разрешил:

– С тобой потом, спи пока. Вадим Юрьич, ты где?