Золотое пепелище

Обитала художница в небольшой, но славной комнатке, обставленной весьма пышно: японские ширмы, трюмо, пушистый ковер на полу. Невиданная сиамская кошка, презрительно фыркнув, влезла на коленки к Чередникову, совершенно не заботясь о том, согласен он на это или нет. Оралова вздохнула и призналась:

– Я слышала о несчастье. И, положа руку на сердце, теперь мне уже стыдно, что ссорились. Оно того не стоило, а Ирочка была очень талантливая. Глупая, молодая, но чертовски одаренная…

– Лия Аркадьевна, нам бы хотелось прояснить суть вашего конфликта. – Надо же, Генка может не только скрежетать, но и говорить вполне нормальным голосом, более того, весьма приятным. И улыбка у него вполне человеческая, когда не скалится. Саша, исполняющий роль молчаливого свидетеля, со своего стула видел, что Лия Аркадьевна, осмотрев старлея, осталась вполне им довольна и смягчилась. Как минимум расслабилась и заговорила куда более мягко:

– Это, к сожалению, бич всех дамских коллективов…

– Вы расскажите, пожалуйста, то, что сочтете нужным.

Оралова, снова испустив вздох, достала длинную сигарету и не менее длинный мундштук, окуталась, как пифия, пахучим дымом.

– Поскольку Ирина погибла, а мы с вами беседуем… мы же беседуем?

– Абсолютно точно, – заверил Гоманов, чарующе улыбаясь.

– Так и быть, расскажу. Дело в том, что Ирина при раскрое… ну, формировала излишки. Особенно если речь шла о таких тканях, как парча. Вы представляете себе стоимость погонного метра?

– Примерно.

– Вот-вот. Материал специфический, сыпучий, а Ирина в основном с ним и работала. Учет между тем велся в совокупности по отделу, да еще и в денежном эквиваленте. В общем, чтобы вас не путать: мне необходимо готовить конкурсную модель, и тут выясняется, что «фонды» выбрали. Как так, кто? У меня каждый метр на счету, хоть сейчас могу представить подтверждение, а Каяшева…

Она замолчала, похоже, пытаясь подобрать какие-то слова помягче.

– Вы поймите, в общем… я работаю над концепцией, стараюсь представить советскую школу промышленного дизайна на международном уровне, а Ирина, понимаете ли вы меня… называя вещи своими именами, обшивает шишек. Вот.

– И при всем этом она едет в Париж, а вы – в Будапешт, – невинно вставил Чередников.

– И недополучали фонды на ваши «идеальные» модели потому, что за Каяшеву было кому заступиться? – добавил Гоманов.

Оралова поморщилась и совершенно по-пролетарски поскребла красивыми ногтями шею.

– Что ж, вы выразились резко, но я не из обидчивых. Да, по сути так и есть. Ира была священная корова. Нет-нет, не спорю, мастер первостатейный, но ремесленник. Ей бы в ателье, а не в Дом мод – но тут не мне решать. На что мне и было указано прямо и весьма грубо.

– Каяшева вам указала? – уточнил Генка.

– Нет, что вы, – поморщилась художница, – у нее пороху бы не хватило. Напрямую она вообще никогда ни с кем не ссорилась, предпочитала действовать чужими руками, звонками кому следует… что ж, у нее блат, связи. Вы же знаете, о чем я?

– В общем и целом…

– Ну неважно.

– И все-таки.

– Энергичный была человек, – только и сказала манерная Аркадьевна. – Вы же не станете обижаться на то, что я не стану говорить про уже скончавшихся людей плохо?

– Хорошо, – покладисто согласился Гоманов, – в любом случае спасибо за сигнал.

Лия подняла палец:

– Не было никакого сигнала, Геннадий. Помните? Мы просто мило беседуем – не более того.

После такого заявления беседовать вроде как и не о чем было, Гоманов и замолчал. Чередников, откашлявшись в кулачок, спросил:

– Вы, Лия Аркадьевна, сказали, что Каяшева отшивала для больших людей, так?

– Это секрет Полишинеля, – улыбнулась художница, – а так да, подтверждаю.

– Имена, может, какие-то назовете?

– Я могу назвать лишь тех, кто в рабочее время появлялся у нас в отделе, с кого Ирина снимала мерки…

– Прямо вот так, не таясь, – подхватил Генка.

– Да, – кивнула Лия, – глупо таиться, когда все все знают.

– Верно, так имена назовите, – напомнил Чередников, – если они вам известны.

– Чего ж нет? – удивилась художница. – Были у нее при мне Яша Шаркози, впервые его привезла… ну, вы понимаете кто.

– Давно ли? – тотчас уточнил Генка.

– Довольно давно, в любом случае до его посадки, – ответила она напрямую, – потом он наведывался уже сам.

– Еще кто-то?

– Из «Ромэна» наезжали часто, по поводу костюмов… кстати, после каждого такого визита намечалась недостача то блестючего материала, то бархата. Ну понимаете.

– Так-так, – подтвердил Гоманов, – а кто-то помимо цыган, попроще?

– Насчет попроще не скажу, было их немало. Само собой, наезжал и Волков, Пал Палыч – ну, об их отношениях вы и сами знаете.

– Нет, – солгал Чередников – и не прогадал.

Женщина, пожав плечами, вывалила чужую тайну:

– У них были отношения.

– Серьезные? – уточнил Генка.

– И весьма, – заверила Лия. – Я не из тех, кто лазает по чужим спальням, но, согласитесь, это трудно скрыть. В любом случае шила и для него…

– …И чего мы к ней ходили? Снова пусто-пусто, рыба в два конца. Только время зря потеряли, – заметил Чередников, когда они шли обратно на Петровку.