Золотое пепелище

Видел Саша эти фотографии и при всем своем перфекционизме именно к этому виду криминалистической фиксации не мог узреть ни малейшего повода к придиркам. Стало быть, чушь гонит Галя, но ведь не просто же так. Желает выгородить любимое начальство и коллег оправдать – благородная задача. И та, что без колебаний выставляет себя на посмешище, пытаясь выгородить других, заслуживает всяческого уважения. Саша, растрогавшись, чуть было не спросил, умеет ли она готовить котлеты по-киевски, но засмущался: «Да куда ж ей, такой… ну а кто сказал, что в котлетах-то счастье? Какая же она красивая».

Увы, в тот самый момент, когда он уже был готов возобновить свои вздохи и намеки, Галя взяла и все испортила. Снова испустив по-особому соблазнительный вздох, она чуть подалась вперед и тихонько, просительно произнесла:

– Сашенька, вы не могли бы попросить у Пал Палыча контрамарку на его последний спектакль? «Три сестры», так уж хочется, а ведь не достать…

«Интересно, что бы сделал на моем месте, ну, скажем, Дзержинский?» – подумал Чередников. И решил, что, скорее всего, просто встал бы, вежливо попрощался и ушел. Так он и поступил, подтвердив тем самым редкостное совпадение желаний и действий двух выдающихся людей.

– …Я так вижу, что и с этой девушкой ты расстался, – мимоходом заметила мама, моя посуду. А вот такая она, видит и спиной.

– Да, – покладисто подтвердил Шурик, – все завершилось, не начавшись. Представляешь, она совершенно не умеет готовить котлетки по-киевски. А еще Галя.

– Мне порой кажется, что ты чрезмерно требовательный.

– Ничуть. Я согласен на любую самую лучшую.

Мама заметила:

– Забавно получилось.

– Ох, еще как забавно, – от души согласился он, правда, по другому поводу. Нередко и умные люди говорят одинаково о совершенно разных вещах.

Часть II

Следствие по делу о пожаре в дачном поселке Морозки, в результате которого погибли три женщины, все более напоминало распутывание рыболовной лески. Или сети: потянешь за один конец – лезет и тащится совершенно с другого боку.

Чутье на расхитителей Генку Гоманова не обмануло: гражданин В. Адамян оказался редким прохвостом, причем простодушным, открытым всем ветрам. Неясно, на какие доходы вступил в кооператив и как-то очень скоро внес весь пай, приобрел подержанный, но все-таки «ЗИМ», выстроил небольшую, на два этажа, дачку с балконом. Когда же провели обыск, то сожительница его – законная супруга осталась в Ереване – немедленно «раскаялась» и выдала закопанные на грядке с витаминами сто тысяч рублей. Сама по себе материализовалась мысль о том, что даже самый наглый расхититель никак не может трудиться один, но к этому тезису Генки пока лишь присматривались, не прислушиваясь.

Смежники из ОБХСС прочно обосновались в Доме моделей на Кузнецком. Выяснилось, что там в самом деле есть над чем поработать, и уже обнаружили несколько нарушений в финансовом отделе. И уже несколько раз в коридорах появлялись товарищи из КГБ, то есть дело принимало еще более широкий масштаб, а то и чуть не международного значения. По горячим следам цыганского «погрома» вскрылся крупный канал поставки анаши из Средней Азии. А заодно и стало понятно, благодаря кому страна получила ноты двух и так не особо дружественных стран по поводу «наглого и циничного посягательства на персоны с дипломатическим статусом в противоречие со всеми ратифицированными СССР международными актами». (С другой стороны, кто заставлял этих «персон» вести беседы с цыганами?)

Ювелир Волков оказался честным человеком – или же его тезка подобрал правильные слова – и к четырнадцатому числу представил детальные изображения двадцати трех изделий: кулонов, колье, перстней, колец, браслетов. Мало того: то ли тема его вдохновила, то ли какие-то внутренние соображения, но вместо того, чтобы сделать карандашные наброски и на этом успокоиться, Павел Петрович создал настоящие акварельные миниатюры. Они до такой степени получились натуральными, фотографическими, что прямо-таки и невооруженным глазом были видны нюансы, на которые обращают внимание знатоки: игра света, огранка и прочее. Полковник Филатов от души поблагодарил уважаемого Павла Петровича за старания.

– Ничего, – отозвался ювелир, – всегда рад быть вам полезным.

После того как он был приглашен «посмотреть» на камни, изъятые у цыган, степень уважения к органам правопорядка у Волкова-ювелира поднялась невероятно. В любом случае даже при неформальных разговорах он сидел куда менее вальяжно и не так ярко блистал остротами и тонкими жизненными наблюдениями. Что до тезки-актера, то было очевидно, что он вообще не горит желанием с ним встречаться.

Кстати, о Пал Палыче. Увидев акварели, Шурик почти тотчас узнал тот самый перстень с прозрачным, как морская волна, изумрудом. Сам же актер высказался в том смысле, что, наверное, что-то из нарисованного и видел, но…

– Как уже и имел честь доложить товарищу лейтенанту, – кивнув в сторону Саши, сказал он, – в бабских цацках не разбираюсь.

– А перстенек-то, Пал Палыч? – не выдержал Чередников. – Не тот ли, как на ваш взгляд?