Золотое перо (СИ)

Есть оборотни в погонах, а есть оборотни в фартуках. Оля – одна из них. Днем – скромно причесанная официантка в строгой блузе и юбке, а ночью – стриптизерша. Я не общаюсь с подобными «метаморфозами», но для Оли сделала исключение.

Придя домой, я была приятно удивлена. Мама впервые за месяц оказалась трезвой и даже навела порядок. Замочила свой грязный халат! Ну-ну, посмотрим, надолго ли ее хватит.

— Этот козел наведался, что ли? – спросила я, выискивая в холодильнике съестное. Нашла два с половиной пельменя! С голода уже точно не умрем.

— Нет. Ты его видела? – тут же возникла рядом мама.

— Да век бы его не видеть!

— Не говори так. Он все же твой отец.

— Надо же! А я уже и забыла. Мам? Неужели ты все еще любишь его? Да он ни одной твоей слезы не стоит! Да чтоб из-за такого говнодаптера убиваться?

Да-да, а сама до сих пор бешусь. Не могу простить ему предательства. Это из-за него мать пристрастилась к вину. Ненавижу! Сегодня снова из вредности разбужу его среди ночи! Может, проспит, опоздает на работу, получит выговор. А еще лучше, если ему дадут пинка под зад! Посмотрю я тогда, как заворкует его ушлая любовница.

Утром, опаздывая в магазин, я высыпала под дверь нашему кобелю и его сучке ведро мусора и побежала на остановку. Бегаю я быстро, но автобус не догнала. В итоге опоздала. Козлиха устроила нагоняй и заявила, что ей не нужны продавцы-мизантропы. Уволила по обоюдному желанию. Выкоблучина! И пошла я свободная и злая к Олиному парикмахеру! Черт меня занес в эту преисподнюю.

Хваленый Юлиан с манерами утонченного гомосексуалиста пришел в ужас от моего вида. Закатывал глаза, горестно вздыхал, хлопал себя по щекам. Едва я собралась послать его куда подальше, он усадил меня в кресло и чуть не задушил накидкой. Каких трудов ему стоило справиться со мной и уговорить довериться его вкусу! Ай, думаю, что терять? Хоть голову мне на халяву вымоет и на том спасибо, а то самой все некогда.

Два часа мучений, процеженных сквозь зубы матов, и я разглядела в себе скромные задатки женственности. Выдохшийся Юлиан остался доволен. Распрощавшись с ним, я отправилась на рынок. Оля права, мои шмотки – ни к черту. Идти искать работу в том, что у меня имеется в гардеробе, просто неприлично. Прикуплю что-нибудь, пока деньги есть.

Надо же, неожиданно встретила Аверкина! И он вдруг припомнил мне сотню, на которую я его нагрела! А потом и испорченную колой рубашку, и рекомендацию засунуть в зад очки. От такого переизбытка внимания у меня закружилась голова! Он, поверите ли, пообещал меня простить, если я приглашу его в ближайшую забегаловку!

Я уже собиралась послать его туда, куда он знает сам, благо маршрут известен. К счастью, вовремя прикусила язык. Даже ущипнула себя, намереваясь проснуться и свалиться с облаков на землю. Больно! Зря синяков себе наставила! Не сплю!

— Так и быть, – угрюмо сказала я, и мы неспешно отправились в ближайшее кафе.

Наверное, я не отошла от потрясения. Что происходило в забегаловке, помню в отрывочном варианте. Отрывки сумбурные. Даже не знаю, что из этого было на самом деле! Вроде собирались выпить по чашке кофе. Тогда как меня угораздило надраться до неприличных частушек? Да я же спиртное на дух не переносила с тех пор, как мать заигралась в дегустатора! Меня воротило даже от упоминания о вине! А тут нате вам, ехала на плече Аверкина до самого дома. Его дома? Моего дома? Дома культуры?

Плевать. Важно другое. Как он оказался на нашей кухне? Отправившись утром в туалет, я обнаружила его у холодильника, одетого в мой халат и мамины тапки! Встретившись со своим отражением в зеркале, я покрутила пальцем у виска, давая себе понять, что схожу с ума. Конечно, ведь такого не может быть, чтобы Аверкин…

Странно, но он никуда не делся, когда я вернулась в кухню. Мама угощала его гренками, задымив всю квартиру. Подливала услужливо кипяток в кружку, пододвигала сахарницу. С умильным видом наблюдала за тем, как он уминает ее запаленные сухари. Хруст стоял на всю кухню!

Признаться честно, я опасалась худшего. Мне уже доводилось сгорать от стыда, когда знакомые видели мою мать пьяной. Когда родня перешагивала, кривясь от гадливости, через разбросанные по квартире вещи.

— А не пора ли тебе убраться?

— Да я только вчера генеральную уборку сделала, – поспешила оправдаться мама, оглянувшись на меня.

— Да я не тебе.

— Дочка, как ты можешь? Мальчик тащил тебя такую даль. Ты ему пуговицы на рубашке оторвала, джинсы колой залила. Не может же он идти по улице в таком виде?

— Не может идти по улице, пусть ползет по переулку.

— Рита!

— Ой, кто бы говорил. Помнится ты еще позавчера…

— Прекрати, пожалуйста.