Золотое рандеву

- Вынужден попросить тебя не разговаривать, Джон, сурово изрек он. Ты потерял много крови и очень ослаб. Пожалуйста, береги силы.

- Как боцман? - повторил я. Доктор Марстон вздохнул.

- С ним все в порядке. В том смысле, что для жизни опасности нет. Аномально толстый череп, так бы я сказал. Он его и спас. Сотрясение, конечно, но трещины, я думаю, нет. Трудно говорить без рентгена. Дыхание, пульс, температура, давление - никаких симптомов серьезных травм мозга. Меня беспокоит его нога.

- Нога?

- Пателла, по-вашему коленная чашечка. Полностью раздроблена - не восстановишь. Сухожилия порваны, берцовая кость сломана. Нога распилена пополам. Должно быть, несколько пуль попало. Проклятые убийцы!

- Ампутация? Вы не думаете...

- Не надо ампутации, - он раздраженно потряс головой. - Я удалил все осколки, что смог найти. Кости либо надо сращивать, и тогда нога станет короче, либо металлические шины. Одно я могу сказать твердо: колено это он никогда больше не согнет.

- Так он останется хромым. На всю жизнь?

- Мне очень жаль, но это так. Я знаю, что вы друзья.

- Значит, для него с морем покончено?

- Мне очень жаль, - повторил Марстон. При полной своей некомпетентности в медицине, он был все же славным стариком. - Теперь твоя очередь, Джон.

- Да, - я не ожидал ничего хорошего от этой своей очереди. Я посмотрел на охранника. - Эй, ты. Да, ты. Где Каррерас?

- Сеньор Каррерас, - молодой человек бросил окурок на персидский ковер и растер его каблуком. Лорда Декстера хватил бы удар при виде этакого. - Не мое дело знать, где сеньор Каррерас.

С этим ясно. Он говорит по-английски. Меньше всего меня в тот момент занимало, где находится Каррерас.

Марстон достал свои большие ножницы и приготовился резать мне брюки.

- А капитан Буллен? - спросил я. - Какие шансы?

- Не знаю. Он сейчас без сознания, - доктор запнулся. - Он ранен дважды. Одна пуля прошла навылет - через плечо, разорвав грудную мышцу. Другая попала в правую половину груди чуть пониже, сломала ребро, а потом, наверно, пробила легкое около верхушки. Пуля застряла в теле, почти наверняка поблизости от лопатки. Мне придется оперировать, чтобы извлечь ее.

- Оперировать... - от одной мысли о том, как старина Марстон режет тело лежащего без сознания Буллена, мне сделалось дурно. Я проглотил слова, чуть не сорвавшиеся далее с моего языка, и продолжал: - Оперировать? Вы берете на себя огромную ответственность, вы рискуете на всю жизнь испортить свою профессиональную репутацию.

- Жизнь человека поставлена на карту, Джон, - торжественно заявил доктор.

- Но вам, возможно, придется вскрывать грудную полость. Серьезная операция, доктор Марстон. Без ассистентов, без обученных медсестер, без компетентного анестезиолога, без рентгена, а вдруг вы вынете пулю, которая закупоривает смертельную рану в легком, плевре или еще там где-то. Кроме всего прочего, пуля могла и отклониться, - я глубоко вздохнул. Доктор Марстон, не могу выразить, как я уважаю вас и восхищаюсь вами за одну только мысль оперировать в таких невозможных условиях. Но вы не будете рисковать. Доктор, пока капитан не в состоянии исполнять свои обязанности, я командую "Кампари". По крайней мере номинально, - добавил я с горечью. - Запрещаю вам брать на себя ответственность за исход операции при столь неблагоприятных обстоятельствах. Мисс Бересфорд, вы свидетель.

- Что ж, Джон, возможно ты и прав, - признал Марстон с важностью. Неожиданно он помолодел лет на пять. - Действительно, ты, наверно, прав. Но мое чувство долга...

- Оно делает вам честь, доктор. Но вспомните о всех тех, кто еще с первой мировой носит в груди пулю и держится молодцом.

- И это, конечно, и это. - Никогда прежде мне не приходилось доставлять человеку такое облегчение. - Так что, дадим шанс природе?

- Капитан Буллен здоров, как бык. - По крайней мере, у старика теперь оставался шанс выкарабкаться. Я чувствовал себя так, будто только что спас человеческую жизнь. Устало пробормотал: - Вы были правы, доктор. Боюсь, я заболтался. Налейте мне, пожалуйста, воды.

- Конечно, мой мальчик, конечно, - он принес воды, проследил, как я пью, и участливо спросил: - Лучше теперь?

- Благодарю, - голос мой совсем ослаб. Я шевелил губами, силясь сказать что-то, но слов не было слышно. Встревоженный Марстон поднес ухо к моим губам, пытаясь разобрать, что я говорю, и я прошептал медленно и ясно: - У меня бедро цело, сделайте вид, что оно сломано.

Он уставился на меня отражавшим изумление взглядом, приоткрыл было рот, но вовремя прикусил язык. Старина вовсе не был таким уж тугодумом. Он кивнул головой и осведомился: