"Золотое руно"

Саша скрючился у огня, разглядывая его всполохи и думая, что человек совершает миллионы поступков, но почти все бессознательно. Дела разные, да и мыслей у него клубится миллион. И человек не знает, каким из них дать ход, какую мысль выделить, как главную, потому что не может просчитать последствия этого множества мыслей. И выбирает спонтанно, раз последствий не знает - по настроению, по вдохновению или по болезни, как будто в кости играет... Он из тысячи поступков выбирает один, думая, что, кажется, знает, что получится, а девятьсот девяносто девять выбирает бессознательно, гадая: да-нет, да-нет? "Выходит, свобода у нас есть, а воли нет... - подумал он. - Если это правильно, то нет такого сознательного поступка, который бы вел к назначенной цели. В мире есть тысячи тонких движений, которые человек не контролирует, не умеет распознать их последствия, не знает, какие из них приведут туда, куда он хочет. - Он дрова подбросил в огонь и, смотря на его неуправляемую, волшебную игру, сказал: - А Нострадамус войну предсказал - он знал. Какие сочетания действий приведут к войне? Наверняка приведут? Почти все сочетания вели к войне, видел Нострадамус. Но среди них были какие-то, которые не вели. Как простому человеку выбрать нужное сочетание? Если молиться, можно изменить будущее: молитва состоит из особых тонких движений и сдвигает предназначенное. Вот сотни миллионов людей знали предсказание Нострадамуса и боялись войны, их общая сила духа или молитва привела к тому, что предначертанное будущее сдвинулось или совсем изменилось. А потом говорили, что Нострадамус плохой предсказатель... Да люди сами спаслись своей молитвой!"

Саша рассмеялся, хотел закурить, но подумал, а как сочетаются предопределение и молитва у простого человека? Например, приходит к ясновидящему человек и спрашивает о своем будущем. А тот видит, что этот человек поедет на лошади, упадет с нее и разобьется. Но также ясновидящий знает, что если этот человек будет молиться, то, упав с лошади, он не убьется, а только вывихнет руку, встанет и пойдет. И он советует человеку молиться, говорит: по молитве тебе будет. А, может быть, ясновидящий видит - одновременно - целый веер возможных последствий: человек разбивается и умирает; человек вывихивает руку; лошадь падает, разбивает голову о камень, а человек невредим. И ясновидящий точно не знает, какое событие случится, если человек будет молиться. Он только знает, что если человек не будет молиться совсем, то упадет с лошади и погибнет - видит единственное, финальное решение. А в том, захочет ли человек молиться - проявится его свободная воля.

"Значит, у нее не проявилась... ни в церкви, ни наедине с собой. Не захотела верой сдвинуть гору... Или не смогла?" - Мысль опять вывела его к матери и всей проблеме, от которой он был рад на минуту отвлечься. Он думал, почему она, верующая, не положилась на силу веры, и тут же почувствовал, что теперь его привело к той же точке. Логика жизни требует от него особых поступков, толкает на это. Хочет от него той же жатвы... познать добро и зло. Не драма у него в душе, а выбор, поставленный Богом. Мать поняла и с собой покончила - а он в пирамиду лезет?! Бросить все? Поздно! Запущенное дело будет крутиться, люди наживаться, искать акции, вкладывать и хотеть, вкладывать и хотеть... Под эликсир взяты огромные кредиты, и ответственность теперь на нем! Он ничего не может остановить!

Саша качнулся, чувствуя, что все в нем сдвинулось, рухнуло, он больше не тот, кем был всегда. И стерлась линия жизни на ладони...

Поступить так, как мать? Уйти, все им оставить? Пусть сами все решают...

Он замер от этой мысли. Вокруг мрак ночи, гулкая пустота и его жизнь, каленой страстью пробитая, - в темноте рок подошел и заглянул ему в лицо... "Мать не с собой покончила, - гремело в его голове, - а убила ею же начатое зло. Своей смертью большее зло разрушила. Хотела разрушить... Надеялась! Себя в жертву принесла - это было жертвоприношение. Свободу воли ей не напрасно дали... Но если этот бизнес и конец ей были предназначены, то нет свободной воли. А если есть свободная воля, то ничто не предназначено".

Он оглянулся на обступивший его мрак ночи, но его не увидел, а только неподъемную тяжесть решения, глубина которого скрыта от него самого.

"Свободу проявила, - с невыразимой болью думал он, - но не молитвой жизнь сдвигала, а себя наказала... - И вдруг в его голове мучительно вспыхнуло слово, засевшее в памяти: - Не свобода веры у нее была, а своеволие! Наперекор она пошла, но не силой духа бизнесу этому, а Господнему дару жизни, полученному из Его рук. Не смертью зло разрушила, а от веры к насилию пришла, на слово "нет" сказала еще большее "нет" - одно зло другим давила и зло умножила..."