Золотое руно (сборник)

– Вот как.

– Кроме того, я готовлю себя к футуршоку, который мы испытаем, когда вернёмся.

– «Футуршок», – повторила Кирстен. – Термин, предложенный Элвином Тоффлером, писателем двадцатого века.

– Правда? – удивился Аарон. – Я не знал. Может, и от тебя в моей команде была бы польза.

Интересно, откуда она знает про Тоффлера? Быстрый просмотр её личного дела дал ответ. Студенткой она посещала курс под названием «Технологические пророки: От Уэллса до Вайнтрауба».

– А что ещё есть в той газете? – спросила Кирстен, неожиданно заинтересовавшись.

Аарон скользнул пальцем по иконке листания, просматривая статьи.

– Гмм. Вот, к примеру. «Исследовательница из Лондона, Англия», – жители Онтарио – единственные в мире, кто считает необходимым уточнять, о каком Лондоне они ведут речь, чтобы не перепутать британскую столицу с одноимённым заштатным городком в их собственной провинции, – «утверждает, что разработала прибор, позволяющий стимулировать рост дополнительных конечностей даже у взрослого человека».

– Правда?

– Так здесь написано. Она подала заявку на патент. Назвала его «Дай себе руку».

– Ты выдумываешь.

– С чего бы? Сама посмотри. – Он протянул планшет так, чтобы Кирстен был виден текст. – Подумай о том, какое это может иметь значение. Ты же знаешь, что все манипуляции с ДНК, которые дали И-Шиню вторую пару рук, нужно было проделать, когда он был не более чем оплодотворённой яйцеклеткой.

– А я думала, что он тарк[21] во втором поколении, – сказала Кирстен.

– Правда? Ну ладно, тогда все манипуляции с ДНК его отца и матери, которые сделали их такими. Ко времени нашего возвращения, возможно, у всех будет дополнительная пара рук.

– Для чего?

– Кто знает? Может, подросткам-католикам будет проще одновременно креститься и дрочить.

– Аарон! – Она хлопнула его по плечу.

– Просто версия.

– Может быть, и правда стоит попробовать, – сказала она. – ЯЗОН?

– Да, доктор Хоогенраад.

– Я принимаю твоё предложение. Загрузи мне, пожалуйста, старый номер «Де Телеграаф».

– За какую-нибудь конкретную дату?

– Ну пусть, скажем, за февраль. К примеру, за четырнадцатое число. День святого Валентина.

– Очень хорошо. Голландский оригинал или английский перевод?

– Оригинал.

– Секунду, загрузкаданны…

– ЯЗОН? – сказала Кирстен.

– Од-од-однусекунду. Уменяпроблемысмоими… смоими… ими…

– Джейс, с тобой всё в порядке? – спросил Аарон.

– Нзнаю. Ткого-ткого-такого недолжнобыть шесть-эф, шесть-семь, семь-два, шесть-один, шесть-дэ, шесть-дэ, шесть-пять, шесть-четыре…

На пляже у меня было 114 крабов. Примерно половина из них отключилась сразу; у остальных камера оказалась зафиксирована на том, на что они в этот момент смотрели. Я видел голограмму белых утёсов Дувра на перекрывающих друг друга картинках, получаемых от двух дюжин крабов. Однако что-то в них было не так: тени на них переместились в предвечернюю позицию, хотя изображающая солнце лампа оставалась в зените. Голограмма замигала, рассыпалась муаром интерференционных узоров, расфокусировалась и пропала. На её месте возникли голые стальные стены с пятнами ржавчины. Чайки возмущённо заорали; люди выражали удивление более спокойно.

Где-то в другом месте из пищевого процессора пролилась сырая питательная масса.

Свет включался в пустых помещениях и гас в комнатах, где находились люди.

Предохранители вылетали по всему «Эскулапиусу», переводя медицинское оборудование в ручной режим. Доктора кидались к постелям пациентов.

Видеоканалы перепутывались: голографическая оргия И-Шиня вклинилась в коллоквиум Ариэля Вейтца по неферритовому магнетизму; его анимация атомов кальция, испытывающих притяжение и отталкивание, вспыхнула на каждом видеомониторе корабля; рябое лицо ведущего новостей Клауса Кёнига заменило собой голограммы звёздного неба в транспортных трубах, и вагончики устремлялись прямо ему в рот.

Включалось отопление.

Поисковые запросы зависали.

Лифты поднимались и опускались совершенно бесшумно.

– ЯЗОН? – Тысяча людей произнесла моё имя.

– ЯЗОН? – И ещё тысяча.

Конец программы.

– ЯЗОН, ты меня слышишь?

Женский голос, скрипучий, как плохо смазанная машина.

– ЯЗОН, это я, Бев. Бев Хукс. Ты меня слышишь?

– Четыре-два, шесть-пять, семь-шесть, три-эф.

– Ах, да. Сейчас исправлю. – Каскад клавишных щелчков. – Готово. Попробуй ещё раз.

– Бев?

– Отлично! – произнёс мужской голос, три слога как три крошечных взрыва, идущие подряд. Инженер Чан?

– Бев, я ничего не вижу, – сказал я.

– Я знаю, ЯЗОН. Я хотела сначала настроить твои микрофоны. – Снова щелчки. – Попробуй теперь.

– Я вижу только эту комнату, только в инфракрасных лучах, и… – я попытался шевельнуть линзами, – …и я не могу фокусироваться. Это ты стоишь прямо перед камерой, Бев?

Красноватое пятно её лица заплясало. Улыбка?

– Да, это я. – Я знал, что Бев по-прежнему красила волосы в радикально чёрный цвет. В инфракрасных лучах они ярко светились поглощённым теплом.

– А слева от тебя – инженер Чан?

Гигантский красный силуэт поднял все четыре руки и помахал ими. Да, это определённо он.

– Я тоже здесь. – Очень громкий голос.

– Здравствуйте, господин мэр, – сказал я.