Золотое руно (сборник)

Я заявляю об этом здесь, в Организации Объединённых Наций, с чьей короткой и, скажем прямо, трудной историей я уже успел познакомиться. ООН, при всех одолевающих её проблемах, представляет собой идеал, абстракцию, которую попытались воплотить в жизнь, веру в то, что общими усилиями можно достичь мира. Это не всегда удавалось, и не всегда будет удаваться в будущем, но этот идеал – обещание, надежда, концепция – это то общее, что ваш народ разделяет с моим и с народами тех двух обитаемых миров, о которых я упоминал.

– Наши три мира уже начали создавать что‑то наподобие Организации Объединённых Планет, представляющей наши общие интересы, чьей задачей будет сделать так, чтобы никогда больше война не бушевала меж звёзд.

– Ваша планета, если говорить начистоту, весьма отсталая по сравнению с нынешними членами организации. Однако я вижу, что здесь, у вас, ООН в течение долгого времени занимается улучшением стандартов жизни своих самых бедных и отсталых членов. Это также идеал, разделяемый Объединёнными Планетами, и я, обращаясь к вам, представителям как вашего мира в целом, так и составляющих его стран, уполномочен предложить Земле присоединиться к нам. – Тони сделал паузу, глядя на лица людей – белые и чёрные, красные и жёлтые. – Друзья мои, – сказал он, – мы предлагаем вам звёзды.

Эпилог

Оказавшись следующий раз в Лос‑Анджелесе, Фрэнк Нобилио зашёл в офис «Райс и партнёры», чтобы поздороваться. К его изумлению, он застал Дэйла Райса за упаковкой своих дипломов, книг и собранных пазлов в рамках.

– Что вы делаете? – спросил Фрэнк. – Вас же не могут уволить – вы здесь босс.

– Я уезжаю, – сказал Дэйл. – Здесь мои дела закончены.

– Мистер Райс уходит победителем, – сказал Фрэнк, кивнув. – Перебираетесь в ту хижину в Джорджии, о которой всё время рассказывали?

– Не в Джорджию, – ответил Райс. – И я не выхожу на пенсию. Семьдесят два – это ещё не возраст, внучок.

– А что тогда?

Дэйл ткнул пальцем в потолок.

– Решили стать судьёй?

Он рассмеялся.

– Нет. Перебираюсь наверх.

– Наверх? – Тут Фрэнка осенило. – Улетаете с карусельниками?

– Да.

– Но почему?

Дэйл пожал плечами.

– Может быть, на меня перешло немного вашего идеализма. Или, может, не вашего, а Аттикуса Финча. Может быть, где‑то в глубине, даже после всех этих лет, я верю в идеалы справедливости. А это значит, что тосоки, неважно, виноватые или невиновные, заслуживают на суде самой лучшей защиты, какую они могут получить.

У Фрэнка отвисла челюсть.

– Господи – вы собираетесь защищать тосоков?

Дэйл улыбнулся.

– Я вчера посетил тосокское отделение окружной тюрьмы и поговорил с Доднаскак, которая после смерти Келкада стала их капитаном. Она очень обрадовалась моему предложению возглавить их защиту. Так что да, когда карусельники отправятся домой, я полечу с ними.

– Невероятно, – сказал Фрэнк. – Желаю вам удачи. У меня такое чувство, что она вам понадобится.

На несколько секунд повисла тишина.

– Знаете, – прервал её Дэйл, – это, наверное, будет как в Нюрнберге. Будут судьи с каждого из миров, которым угрожали тосоки, но Тони сказал, что судьи не обязательно должны быть юристами – в конце концов, правовые концепции разных разумных рас слишком различны. Возможно, вам стоит попытаться стать представителем Земли на этом суде.

Фрэнк вскинул брови.

– Мне? Ну уж нет. Это будет неправильно. Я ведь уже решил, каким должен быть вердикт.

Дэйл посмотрел на него.

– Вы неисправимый идеалист, ведь правда? Вы бы их отпустили.

Фрэнк лишь улыбнулся в ответ.

Придите, верные... [241]

Нью‑Йоркский диоцез, внутренняя почта

…да, епископ, я был искренне удивлён количеством соискателей. Такой интерес – добрый знак для нашего самого нового прихода. Я уверен, что в данных обстоятельствах мы выбрали наилучшего кандидата. В конце концов, в его квалификации сочетаются сразу несколько ключевых элементов. Однако ему будет очень одиноко на новом посту…

– Чёртова социальная инженерия, – сказал Бутби; гримаса исказила его веснушчатое лицо. Он взглянул на меня, словно ожидая порицания за брань, и был, похоже, разочарован тем, что я на неё не клюнул.

– Как вы сказали ранее, – спокойно ответил я, – в практическом плане это ничего не изменит.

Он попробовал свою уловку снова:

– Чертовски верно. Просто ли мы с Джоди живём вместе, или заключили законный брак – это ни капли не должно волновать никого, кроме нас с ней.

Я не собирался доставлять ему удовольствие, объясняя, что это волнует Господа, так что просто позволил ему продолжать.

– Так вот, – сказал он, разводя руками – тоже веснушчатыми, – поскольку для того, чтобы Компания выдала нам лицензию на ребёнка, мы должны быть женаты, Джоди решила, что она хочет полный комплект – с пирогом, балом и венчальной службой.

Я кивнул.

– И в этом месте вступаю я.

– Точно, падре. – Ему, похоже, нравилось так меня называть. – Здесь только вы и судья Хироми можете проводить брачные церемонии, а, в общем…

– Офис её чести недостаточно просторен для настоящей церемонии с множеством гостей, – закончил я за него.