Золотое солнце

— Ты не умеешь ни драться, ни убегать. Выдашь нас обоих случайно. По глупости. Так обещаешь?

— Нет.

Так. Хорошо.

— Почему?

— Если я верно поняла твои речи, мастер, у тебя нет цели сделать из меня рабыню. Так дай мне волю безо всяких условий. Тебе ведь нужен союзник? Не раб, а именно союзник, если я поняла тебя правильно. Я либо стану тебе обузой, и в этом случае лучше прирезать меня сразу. Либо буду союзницей, а я знаю о Лунном острове заведомо больше, чем ты. Но мне надо быть равной союзницей, поэтому на все твои условия ты услышишь один ответ: нет!

Я придвинулся к ней, к самому лицу, к самому телу. Принцесса моя отпрянула и упала. Не хочет врать. Играет еще в какие-то игры. Играла. Торговалась. Ну да, прирезать ее, Аххаш! Ха, смешно, прирезать! Теперь боится, что я ее ударю. Тогда что ей делать? Тогда все пропало.

Я засмеялся. За весь день — первая приятная новость. Рядом со мной не самый бросовый человек. Не желает врать. Старается не трусить. Не будет вредить. Может, и сварим с ней кашу. Да что за чума!

— Не пугайся... — Я перерезал веревки на руках Гадюки.

Она села, растирает запястья. Выпрямилась. Ее голос зазвучал почти торжественно. Будто престол ей все-таки достался, принимает моя Гадюка иностранного посла, рыбья моча, речь ему говорит:

— Благодарю тебя. В свою очередь, ты можешь не беспокоиться. Поверь, я честно расплачиваюсь с теми, кому должна. Сейчас, когда я обрела свободу, могу пообещать тебе твердо: я не стану обманывать тебя или покидать... если ты сам не вынудишь меня к тому своими действиями.

— Знаю.

Она, мягче:

— Мое имя Ланин. Зови меня так.

— Это что-нибудь значит на вашем языке? Не совсем понимаю.

Поколебалась. Произнесла очень тихо:

— Не знаю, как сказать... нечто вьющееся... растение, которое вьется. «Растланин» — вьющаяся роза, «тиелланин» — плющ... А просто словом «ланин» в деревне могут назвать виноградную лозу.

— О! — Я удивился. — О! Хорошо. — Сон мой что-то да значит.

— А ты? Как тебя-то зовут? Неужели так и хочешь остаться Крысой в моих устах?

— Малабарка.

— В вашей канналане нет слова с таким значением. — Она произнесла «канналана» мягко-мягко, будто погладила кошку от носа и до самого кончика хвоста...

— Все имена — из древней канналаны. Ее мало кто знает.

— И что же?

— «Корабль, груженный золотом». Или, может быть, «золотой корабль».

— О! А вот сейчас, между прочим, ты мне дал самую вескую причину не пытаться тебя прикончить.

Прислушиваюсь к ней. Ни злобы, ни вызова. Желает прояснить дело. Отвечаю так же — без злобы и вызова:

— Самая веская причина — не как меня зовут, а я сам.

Серебряная хроника Глава 6. Плоть и сталь

Слава Луне, проплакалась я ночью, пока мой странный напарник пребывал не то во сне, не то в трансе. У меня всегда так: пока не проревусь, не в состоянии соображать, зато после этого мозги, словно промытые слезами, начинают шевелиться вдвое быстрее. Вот и сегодня утром, доведя себя до полного онемения чувств, я как-то очень бесстрастно прикинула уровень воды у берега и осознала, что грот Кеннаам скорее всего сейчас уже вполне доступен — в этом году сезон штормов закончился рано, и восточный ветер успел как следует отогнать всю лишнюю воду от той сторо ны острова. Когда я объяснила ситуацию Орхэзу... то есть Малабарке, он согласился, что лучшее место для укрытия трудно придумать.

Это место мы с Кайсаром открыли во время одной из наших охот с ястребами, а такое странное имя я дала ему оттого, что именно в тот день Кайсар пересказывал мне плутовской роман о сводне Кеннаам.

В этом месте гора очень круто обрывается в море, и скальную стену довольно долго нужно обходить по колено, если не по пояс в воде. Зато потом откроется очаровательная бухточка, усыпанная нежнейшим белым песком, в которую стекает ручей с горы. Этот самый ручей и вымыл грот в соседней скале, расположенный так хитро, что разведенный в нем огонь не виден ни с моря, ни из леса.

Сказать по правде, сама я ни разу не пробиралась туда по воде. В самый первый раз Кайсар перенес меня на руках, потом же мы, боясь оставлять коней по ту сторону скалы, просто брали с собой длинную веревку и спускались вниз прямо с лесистого склона. Сейчас же пришлось разуться и подвернуть штаны значительно выше колена. Пару раз, когда под ногу попадались острые камешки, я чуть не оступилась на глубокое место, но ничего, обошлось...

— Кострище и постель из сухой травы, — бросил мой напарник, заглядывая в грот. — Здесь бывают люди. Ты уверена, что на нас никто не наткнется?

— Здесь частенько пережидают шторм рыбаки, — объяснила я. — Но сейчас сезон штормов миновал. А чтобы тащиться сюда ради романтического уединения, надо иметь такие вывихнутые мозги, как... — Я замялась на мгновение.

— Как у тебя и твоего любовника, — докончил за меня Орхэз. — Ладно, верю.

— Кстати, тут, под дальней скалой, полным-полно съедобных ракушек, — поставила я его в известность. — Только нырять за ними придется тебе, потому что я даже плаваю, стараясь держать голову над водой.