Золотой браслет. Тигролов. Гаспар Гаучо.

Офицеры в полной парадной форме и кадеты толкутся подле роя прелестных барышень в платьях с белыми крылышками; их оживленные взоры и возбужденные разговоры ясно говорят о жгучем интересе, который они питают к эполетам и золотому шитью.

У входной двери террасы столпились бедные кадеты первого курса, которым не позволено даже входить в залу, и они, стоя у дверей, напоминают дежурных пожарных в кулисах театра.

Среди этих кадетов, в той же кулисе, можно узнать при свете июньской луны нашего старого знакомого, красавца Мак Дайармида; он в штатском платье, потому что вышел сегодня из академии без офицерского чина.

Он в припадке бешенства грызет потухшую сигару и, произнося угрозы, кажется, готов на какую-нибудь крайнюю выходку.

Но вот музыка замолкла, танцы прекратились; все спешат покинуть душную залу и подышать свежим воздухом на террасе и у цветников. Кадеты, как спугнутые птицы, рассыпались; Мак Дайармид остался в числе немногих и смотрел на выходящих из залы.

Молодой кавалерийский офицер, покручивая светлые усики, выходит из залы под руку со своей дамой; он грустно удивлен при виде Мак Дайармида и обменивается с ним хотя быстрым, но в то же время очень дружеским поклоном.

— Какая прелесть этот офицер! — говорит кто-то в толпе.

— Да, этого никто не может отрицать, — подтвердил с живостью Мак Дайармид. — Армстронг работяга и джентльмен. Жаль, нельзя того же сказать обо всех его товарищах. Между ними вообще есть один… да вот он, налицо!

Мак Дайармид замолчал на полуслове, увидав двух офицеров, спускавшихся по ступенькам в сопровождении пожилого господина в штатском платье; судя по походке и фигуре, надо было полагать, что этот штатский — важная особа. Все трое направлялись к зданию штаба. Не было сомнения в том, что Мак Дайармид в этой группе увидел человека, которого искал, так как лицо его приняло свирепое выражение, и с языка сорвалось проклятие.

Все трое повернули за угол дома; Мак Дайармид бросился было за ними, но кто-то удержал его за руку.

— Куда ты так спешишь? — послышался вопрос.

Мак Дайармид гневно обернулся и очутился лицом к лицу с маленьким коренастым господином; из-под соломенной шляпы виднелось некрасивое лицо с выдающимися скулами, глубокими глазными впадинами и рыжей бородой.

— Это ты, Эван Рой? — сказал молодой человек, пытаясь вырваться из державших его рук. — Пусти меня… Мне нужно отомстить за мою честь!.. Негодяй, который сделал подлый донос на меня, разрушил мою карьеру и погубил все надежды… здесь, передо мной… Пусти меня!

— Не пущу… скорее сам пойду с тобой!.. — И, говоря это, он взял под руку Мак Дайармида и тот волей-неволей должен был идти с ним.

Из немногих слов, произнесенных с неподражаемым акцентом, легко можно было узнать в том человеке шотландца. Идя под руку, он продолжал уговаривать Мак Дайармида, вставляя в свою речь выражения не столько глубокомысленные, сколько энергичные.

— Нет сомнения, что когда Мак Дайармид говорит об отмщении поруганной чести, то все родные должны следовать за ним. И это, конечно, сделает Эван Рой, пока ноги его носят… Но в чем дело?.. Что именно возбуждает такой гнев главы нашего рода?..

Теперь они тоже завернули за угол и могли видеть впереди на дороге тех трех господ, которых преследовал Мак Дайармид.

— Ты знаешь, за что, из-за каких пустяков я был выгнан из школы, Эван Рой? — спросил Мак Дайармид своего родственника, с трудом сдерживая бешенство.

— О, это нетрудно угадать! Вероятно, эти пентюхи профессора не хотели и не умели понять характера настоящего джентльмена, благородного главы рода, — произнес Эван с презрением. — А между тем, позвольте узнать, где была эта академия Вест-Пойнта в то время, когда Мак Дайармиды пришли из Трои с Брутом Старшим и обосновались на берегах Альбиона? А дело в том, что многое на свете переменилось, и ваша хваленая Америка — совсем не место для джентльмена.

Мак Дайармид грустно улыбнулся.