Золотой браслет, вождь индейцев

Удовольствие, вызванное предложением Мак Дайармида, усилилось после этих похвальных слов главного вождя.

Последовало новое молчание, затем поднялся человек исполинского роста с руками, обросшими волосами. Это был Медведь-на-задних-лапах, старейшина племени дакотов, стоявший всегда за войну.

Без сомнения, он не мог без зависти смотреть на влияние, обретенное так быстро Золотым Браслетом, и ему хотелось помешать принятию окончательного решения. С этой-то целью он прибегнул к хитрости, всегда ему удававшейся, и так начал свою речь:

- Мудрость наших отцов гласит: "Поверни язык три раза, прежде чем начнешь говорить!" - проговорил он громовым басом, похожим на рычание зверя. Черноногие - великий народ. Союз с ними - желательное дело. Но прежде чем принять этот союз, я предлагаю, по завету отцов наших, подумать и взвесить, ведь только детям простительно нетерпение, - а потому я предлагаю, по примеру предков, разойтись по своим шалашам и сосредоточить свои мысли, а собрание совета отложить до заката солнца. Я кончил.

Прошло несколько минут; никто не возражал против предложения Медведя, и оно оказалось принятым.

Старейшины захлопали в ладоши. Воины запахнули свои покрывала и молча разошлись в разные стороны.

Мак Дайармид, понимая, как важно соблюдение обычая и подчинение ему, тоже направился в свой шалаш. Эван Рой собирался уже последовать за ним, как вдруг внимание его было привлечено появившимися недалеко от лагеря всадниками.

И в самом деле, у крайнего шалаша группа индейцев окружила четырех всадников; приглядевшись, Эван Рой увидел, что это были белые.

Он не особенно удивился этому: он знал, что индейцы, хотя и признанные правительством враждебными, часто принимали у себя английских купцов, с которыми и поддерживали добрые отношения. Но, приблизившись, он узнал, что это были не купцы. Один из них был в платье священника, двое, казалось, были просто обитателями равнины, а четвертый - Эван Рой едва верил своим глазам был в мундире драгунского подпоручика.

Индейцы, толпившиеся вокруг вновь прибывших, отнеслись к ним не особенно дружелюбно; вид белого офицера привел их в негодование. Только что прошедший совет освежил в их памяти все обиды, причиненные белыми индейцам, и это усилило враждебное настроение толпы.

Вот почему священник очень обрадовался приближению Эвана Роя.

- Милостивый государь, - закричал миссионер, - желаю вам здравствовать! Я -смиренный Смитфилд из Шейкама... Меня уверяли, что даже самые дикие племена примут меня благосклонно. А между тем, смотрите: я целиком в вашей власти, и никто еще не сказал мне приветливого слова.

- Вы должны были предупредить о вашем прибытии, - холодно возразил Эван Рой. - Вы знаете, что в степи каждого бледнолицего встречают как врага... А что за господа вас сопровождают?

- Как видите, офицер, - он желает переговорить с вождем племени черноногих, - и наши два проводника... Мы будем очень вам благодарны, сударь, если вы примете нас под свое покровительство.

- Вы привезли подарки вождям и старейшинам племен? - спросил Эван.

- Конечно, подарки сложены и навьючены вот на этого мула.

- А знаете ли вы язык нашего племени?..

- Несколько слов. В этом нам придется положиться на господина Фардо, одного из наших проводников. - При этом он любезным жестом указал в сторону Красавца Билля.

Горец подозрительно посмотрел на него. Надо признать, что наружность Красавца Билля говорила сама за себя и не в его пользу, и индейцы уже стали посмеиваться над ним, обмениваясь нелестными замечаниями.

Эван через пятое на десятое понимал, о чем говорили индейцы, понимали индейскую речь и люди равнины. Что касается священника, то, чем больше он всматривался в окружавшие его лица, тем меньше он чувствовал себя в безопасности.

- Милостивый государь, - сказал он, обращаясь к Эвану, - не будете ли вы так добры перевести мне, что говорят эти люди про нас?

- Пока они лишь смеются над вами, - озабоченно сказал Эван, - но я не удивлюсь, если спустя немного времени вам, к примеру, запустят в голову камнем. Они говорят, что вы приехали с вражеской стороны, а это, предупреждаю вас, может дурно кончиться.

В эту минуту проводники, стоявшие до сих пор неподвижно и спокойно, бросились к лошадям и вскочили в седла.

- Эти негодяи собираются наброситься на нас, господин Мигюр! - сказал Чарлей Колорадо. - Нам следует укрыться в их священную палатку, или мы погибли. Нельзя терять ни минуты. Эти дикари нас растерзают...

И в самом деле, со всех сторон к ним сбегались женщины с угрожающими криками. Мэггер и двое его проводников не мешкая пришпорили лошадей и поскакали к священной палатке, а Франк Армстронг медленно приблизился к горцу и сказал ему:

- Я узнал вас, Эван Рой. Мак Дайармид должен быть здесь - проводите меня к нему, это мой лучший друг.

Удивленный Рой отстранил женщин, готовых напасть на чужака, и взял под уздцы его лошадь.

- Кто бы вы ни были - мне все равно, - сказал он. - Для меня довольно знать, что вы друг Мак Дайармида, и я провожу вас к нему хоть через ад, коли вам нужно его видеть.