Золотой человек

Пышно цвели плодовые деревья, похожие на белые и розовые шатры. Ветви цветущего шиповника гнулись до самой земли и, сплетаясь, образовывали причудливые цветочные гроты. Ковер ярко-зеленой травы был заткан голубым узором фиалок и усыпан червонным золотом; озаренные солнцем цветы пробуждались к любви и источали сладчайшее благоухание. Воздух был напоен пряным ароматом весны. Вдыхая его, человек как бы упивался любовным напитком. Над лужайками не смолкало жужжание, и в этом таинственном жужжании чудился отзвук божественного гласа, а в чащах цветов — всевидящее око.

Прекрасен и величав был храм природы…

Но в каждом храме должны быть певчие, и вот, откуда-то сверху, донеслось щебетанье птиц. Соловьиные трели звучали как священная Песня песней, а пение жаворонка — как славословие, и эти песни были куда прекрасней и торжественней, чем песнопения пророка Давида.

Наконец густые кусты сирени, усыпанные пышными гроздьями цветов, расступились, Михай увидел хижину обитателей острова и замер на месте, словно зачарованный.

Маленький домик, казалось, был охвачен пламенем. Но там полыхали не языки огня, а яркие алые розы; вьющиеся розы оплели стены домика до самой крыши, а вокруг росло множество розовых кустов — целый розарий. Развесистые деревья, пирамидальные тополя, живая изгородь, беседка — все было увито розами. То была сказочная тенистая роща, райский сад, где купы разноцветных роз источали живительный аромат.

Едва Михай ступил на дорожку, вьющуюся среди розария, как услыхал громкое радостное восклицание:

— Ах, это вы, господин Тимар!

Навстречу ему бежала девушка. Тимар по голосу сразу узнал Ноэми. Да, то была маленькая Ноэми, которую он не видел целых два с половиной года.

Как она выросла с тех пор! Стала женственной, расцвела, похорошела. На щеках ее цвел здоровый румянец, глубокие глаза горели каким-то чистым огнем. В одежде ее уже не замечалось небрежности подростка. На ней было простое, но опрятное, изящное платье. В пышных золотистых волосах алела распускающаяся роза.

— Ах, господин Тимар! — воскликнула девушка и, радушно приветствуя гостя, протянула ему руку.

Михай ответил на нежное девичье рукопожатие, и его взгляд на минуту задержался на лице Ноэми.

Девушка смотрела на него, и лицо ее так и сияло от радости.

— Как давно мы не видели вас! — проговорила Ноэми.

— А как вы похорошели с тех пор! — ответил Тимар, и в его словах звучала неподдельная нежность.

Странные вещи творит природа. У иной прехорошенькой девчушки черты лица с возрастом грубеют, тяжелеют, а иная, напротив, расцветает, лицо ее становится утонченным, неотразимо прелестным. Вероятно, все это вполне объяснимо. Ведь на девичий облик накладывают отпечаток и зарождающиеся чувства, и благородные порывы, и дурные страсти. Горе, радость, треволнения влияют на душевный мир девушки и преображают черты ее лица.

Глаза Ноэми светились радостью…

— Значит, вы еще помните меня? — спросил Тимар, удерживая ее маленькую ручку в своей руке.

— Мы очень часто вас вспоминали.

— Как здоровье матушки Терезы?

— А вот она сама идет к нам.

Когда Альмира подбежала к своей хозяйке с ружьем в зубах, Тереза догадалась, что на остров прибыл какой-то добрый гость, и вышла ему навстречу.

В человеке, который уверенно шагал к их дому в своей неизменной серой куртке, с котомкой за плечами, она сразу же узнала шкипера и поспешила к нему навстречу.

— Добро пожаловать! А мы уж давно вас ждем! Как хорошо, что вы все-таки вспомнили о нас! — воскликнула Тереза, сердечно обняла Михая и тут же заметила, что сумка у него довольно увесистая.

— Альмира! — бросила она собаке, которая не отступала от нее ни на шаг. — А ну-ка возьми сумку и неси ее домой.

— Там разная еда, жареное мясо, — заметил Михай.

— Вот как! Тогда гляди в оба, Альмира, чтобы Нарцисса не напроказила.

— Вот еще! Уж не такая невежа наша Нарцисса! — воскликнула Ноэми, надув губки.

Тереза ласково обняла и поцеловала дочку. Ноэми улыбнулась.

— Ну, а теперь идемте в дом! — сказала Тереза и дружески взяла Тимара под руку. — И ты с нами, Ноэми.

— Сейчас, только вот корзину отнесу, а то она уже полная.

На дорожке стояла огромная белая корзина, накрытая простыней. Ноэми, ухватившись за ручки, хотела было поднять ее, но Михай быстро подскочил к ней.

— Я помогу вам, а то ведь одной тяжело.

Ноэми расхохоталась. Она смеялась, как ребенок, — звонко, переливчато. Потом весело сдернула простыню, — корзина была доверху полна лепестками роз.

Все же Михай взялся за ручку корзины, и они понесли ее вдвоем по дорожке, обсаженной душистой лавандой.

— Вы варите розовую воду? — полюбопытствовал Михай.

Тереза переглянулась с Ноэми.

— Ишь, сразу смекнул, в чем дело!

— У нас в Комароме многие варят розовую воду. Этим промыслом занимаются обычно бедные женщины.