Золотой человек

Картины в голове померкли и угасли. Шарахнувшись прочь от ограды, Джимми споткнулся о поребрик, упал, но тут же вскочил на ноги и отряхнул с ладоней травинки. По счастью, упал он в кювет. Букан, угнездившийся в ветвях кипариса, замер без движения так, что его едва удалось разглядеть.

Рокот прибоя в голове стих, затем умолк вовсе. Букан отвязался, оставил его в покое.

Развернувшись, Джимми пустился бежать. Пересек улицу, домчался до самого ее конца и, жадно хватая ртом воздух, свернул за угол, на Дуглас-стрит. Здесь, у автобусной остановки, стоял грузный человек с обеденными судками под мышкой.

Джимми подбежал к нему.

– Букан… там, на дереве, – задыхаясь от быстрого бега, выпалил он. – На большом дереве…

– Беги своей дорогой, малец, – буркнул толстяк с судками.

– Так ведь букан!.. – отчаянно, в страхе сорвавшись на визг, завопил Джимми. – Букан там, на дереве!

Из мрака к остановке вышли еще двое прохожих.

– Что? Букан, говоришь?

– Где?

Привлеченные шумом, к ним подошли еще несколько человек.

– Где он?

Джимми взмахом руки указал за спину.

– Усадьба Помроев… На дереве… у самой ограды, – еле переводя дух, пояснил он.

К собравшимся подошел коп.

– Что происходит?

– Парнишка букана нашел. Тащите шест кто-нибудь!

– Показывай, где, – велел коп, крепко ухватив Джимми за руку. – Идем.

Джимми отвел всех вдоль улицы, назад, к началу кирпичной ограды. Сам он вперед не полез, остановился от решетки поодаль.

– Вон там, наверху.

– Которое дерево?

– Кажется, это.

По ветвям кипарисов заскользил луч включенного кем-то фонаря. В особняке Помроев зажегся свет, парадная дверь распахнулась.

– Что там творится? – раздраженно, во весь голос прорычал мистер Помрой.

– Букана нашли. Близко не суйтесь!

Мистер Помрой поспешно захлопнул дверь.

– Вон он! – воскликнул Джимми, с замершим сердцем указывая вверх. – Вон, на том дереве! Там, там!

– Где?

– Ага, вижу!

Отодвинувшись от ограды, коп вынул из кобуры пистолет.

– Стрелять по ним без толку. Их пули насквозь прошивают, а им хоть бы что.

Кто-то принес шест.

– Высоко. Шестом не дотянешься.

– Несите факел!

Двое из собравшихся умчались в темноту. На улице начали скапливаться машины. У ограды, взвизгнув протекторами, затормозил, выключил сирену полицейский автомобиль. Хлопнули дверцы, к толпе подбежали еще несколько человек. Луч прожектора, ослепив всех вокруг, метнулся из стороны в сторону, нащупал букана и замер.

Букан висел на ветке кипариса как ни в чем не бывало. В слепящем свете прожектора он казался коконом громадного насекомого, в любую минуту готовым упасть под собственной тяжестью. Но вот букан, заподозрив неладное, шевельнулся, пополз вокруг ствола, неуверенно нащупывая жгутиками опору.

– Факел, черт вас дери! Факел тащите!

К ограде подбежал человек с пылающей планкой, оторванной от забора, в руках. Еще несколько человек обложили ствол кипариса кольцом из смятых газет и плеснули на них бензином. Нижние ветви дерева занялись огнем – поначалу неярко, будто бы нехотя, но вскоре разгорелись вовсю.

– Еще бензина!

Человек в белом форменном комбинезоне подтащил к кипарису канистру и щедро окатил бензином ствол. Пламя взметнулось вверх, ветви вмиг почернели, затрещали, запылали с удвоенной яростью.

Букан высоко наверху встрепенулся и, неловко подтянувшись, поднялся веткой выше. Языки пламени потянулись за ним. Букан зашевелился проворнее, раскачался, как маятник, взобрался на следующую ветку, и еще на одну, и еще.

– Глянь-ка, что делает, а?

– Ничего, не уйдет. Вон, вершина уже недалеко.

Кто-то принес вторую канистру с бензином. Пламя прыгнуло вверх. Толпа двинулась ближе к ограде, но полицейские оттеснили зевак назад.

– Глядите, глядите!

Луч прожектора качнулся вверх, следуя за буканом.

– Все. Дальше карабкаться некуда.

У вершины дерева букан остановился, повис на ветке, покачиваясь из стороны в сторону. Пламя, перепрыгивая с сука на сук, приближалось к нему, настигало. Букан слепо, неуверенно зашевелил жгутиками в попытках нащупать опору, и тут язык пламени, взвившийся выше других, дотянулся до него.

Букан затрещал, задымился.

– Горит, горит! – возбужденно зароптали в толпе. – Конец ему, гаду!

Охваченный пламенем, букан неловко отпрянул прочь… и упал, свалившись на ветку ярусом ниже. Еще секунду-другую он, дымясь, брызжа искрами, покачивался на ней, а после ветка, не выдержав, с протяжным треском переломилась надвое.

Букан звучно шлепнулся наземь, в ворох облитых бензином газет.

Толпа взревела, взбурлила, волной хлынула к дереву.

– Топчи его!

– Держи!

– Топчи гада!

Тяжелые башмаки заработали, точно поршни, втаптывая букана в землю. Один из охотников споткнулся, упал и, позабыв о повисших на одном ухе очках, поспешил отползти в сторону, а к дереву, отталкивая друг друга, рвались оставшиеся позади. Но вот с дерева рухнула вниз горящая ветка, и часть толпы отхлынула прочь.

– Есть! Сдох, зараза!

– Берегись!

К подножию дерева с треском рухнуло еще несколько веток. Толпа раздалась в стороны, собравшиеся, хохоча, толкая друг дружку, устремились назад.

В плечо Джимми вновь глубоко впились толстые пальцы копа.

– Все, парень. Конец делу.