Золотой человек

Его и не уговаривали остаться; он должен уехать - это вполне понятно, но ведь он вернется, и его будут ждать здесь - год, два, до самой смерти, вечно...

Однако Ноэми, узнав о расставании, не могла заставить себя притронуться к парному молоку.

Нельзя было удержать Михая: ждут дела, значит, он должен ехать.

Тереза сама вынесла ему ружье и суму, спрятанные ею в час его приезда.

- Ружье заражено? - предусмотрительно спросила она.

- Нет! Ответил Михай.

- Лучше зарядить, - настаивала Тереза, - Да дробью, так надежней будет. Камыши на том берегу - место коварное, туда волки забредают, а то и другие какие звери поопаснее.

И не отставала от Михая до тех пор, покуда ружье не было заряжено охотничьей дробью; она собственноручно насыпала порох на полку. Пистонов в ту пору еще не знали.

После этого Тереза сказала Ноэми:

- Возьми ружье, чтобы Альмира не отняла. Ступай, проводи его к лодке.

Дав дочери такой наказ, она отпустила их одних.

Тимар молча шел подле Ноэми по обрамленной розами дорожке; рука девушки покоилась в его руке.

Неожиданно Ноэми остановилась. Михай тоже остановился и заглянул ей в глаза.

- Ты что-то хочешь мне сказать? - спросил он.

После долгого раздумья девушка ответила:

- Нет. Ничего.

Но Тимар уже научился читать по ее глазам, научился угадывать ее мысли.

"Радость, любовь моя, счастье жизни моей, скажи ты мне, что стало с той белолицей девочкой, которая в прошлый раз была здесь с тобой? Тимеей ее звали", - вот что хотела спросить Ноэми, но не произнесла вслух, лишь молча шла, держа руку Михая в своей руке.

С тяжелым сердцем расставался Михай с Ноэми.

Передавая ему ружье, девушка прошептала:

- Остерегайтесь. Как бы беды какой с вами не приключилось.

И, сжав его руку, она в последний раз посмотрела ему в глаза своим дивным, переворачивающим всю душу взглядом.

- Вы еще вернетесь? - с нежной мольбою спросила она.

Михай был тронут этим молящим тоном. Прижав девушку к груди, он прошептал:

- Отчего ты не говоришь мне "ты"?

Ноэми, потупясь, покачал головой.

- Скажи мне: "ты"! - настойчиво шептал Михай.

Девушка, спрятав лицо у Михая на груди, молчала.

- Не можешь, не хочешь? Короткое словцо, всего-то один слог! Боишься произнести?

Ноэми, закрыв лицо руками, молчала.

- Прошу тебя, Ноэми, скажи мне одно это слово, и я буду счастлив! Боишься выговорить вслух, произнеси потихоньку, шепотом, но не дай мне уйти без него.

Девушка молча покачала головой, так и не сумев выговорить это короткое слово.

- Ну что ж, храни вас бог, милая Ноэми! - срывающимся голосом произнес Михай и прыгнул в лодку.

Камышовые заросли вскоре заслонили остров. Но пока берег не исчез, Михай видел прислонившуюся к стволу акации девушку; обхватив ладонями лицо, она тоскливо смотрела ему вслед, но так и не крикнула вдогонку заветное слово.

Tropicus Capricorni 14 .

Переплыв на другой берег, Михай оставил свою лодку местному рыбаку, пусть, мол, посторожит ее, пока он не вернется.

Только вернется ли?

Тимар намеревался пешком добраться до пристани, где под присмотром Яноша Фабулы шла загрузка его судов. Грести против течения - нелегкая забава, а Михай сейчас находился не в том расположении духа, когда физическая нагрузка была бы в радость. К тому же поднялась сильная волна, чтобы такую преодолеть - нужно выложиться без остатка.

Путь Михая пролегал через территорию, которая на большом протяжении являет собою результат трудов дунайских разливов. Прихотливое течение, прорвав где-нибудь преграду на своем пути, меняет и изгибы: один берег упорно подмывает из года в год, другой точно так же год от года наращивает; тополя, занесенные на новые участки вместе с землей, дают молодую поросль. Отложения каждого года легко отличить по тополям, которые так и растут уступами.

В этих нетронутых чащобах теряются извилистые тропинки, проложенные сборщиками хвороста и рыбаками. Кое-где можно наткнуться и на заброшенный шалаш - верхушка у него сбита набок ливнями и бурями, стены обвиты плетями ежевики и тыквы. Такой шалаш может оказаться пристанищем охотника, схроном беглого разбойника или логовом волчицы с детенышами.

Погруженный в свои мысли Тимар брел через нескончаемые заросли, держа за ремень переброшенное через плечо ружье.

...Нельзя тебе сюда возвращаться. Даже одной лжи нелегко придерживаться всю жизнь, а если их будет две, к тому же взаимно исключающих друг друга? Опомнись, ведь ты не мальчик, чтобы давать волю страстям. А может, твое чувство и вовсе не страсть, а так, преходящее увлечение или еще того хуже - тщеславие. Твоему мужскому самолюбию льстит, что юная девушка, которую молодой, видный, даже красивый мужчина просит в жены, отталкивает его, бросается тебе на грудь со словами "я его люблю!". Умерь свое честолюбие: девушка отвергал того красавца, потому что он гнусный человек, а тебя боготворит, наделив всевозможными возвышенными качествами. Но если бы она знала правду, известную тебе одному: что ты тоже всего лишь мошенник, просто более удачливый, чем тот, другой, разве тогда удостоила бы она тебя своей любви?