Золотой человек

- Знаю. А кроме того, объясняетесь по-гречески, по-турецки, по-польски и по-русски. Вы - человек выдающихся способностей, и я обеспечу вам должность, где таланты ваши будут оценены по заслугам: три тысячи долларов постоянного жалования плюс проценты с прибыли. От вас зависит, чтобы процент этот был как можно выше.

Тодор Кристян лишился дара речи от таких слов. Он настолько привык притворяться, что сейчас, испытывая прилив истинной благодарности, не смел выразить свои чувства, опасаясь, что Тимар сочтет это очередной комедией.

- Сударь, вы не шутите?

- Какой резон мне с вами шутить? Вы покушались на мою жизнь, и я должен позаботиться о собственной безопасности. Убить вас? Я не могу взять такой грех на душу, значит, мне надобно обратить вас на путь истинный. Другого способа защиты у меня нет. Если вы станете честным человеком, то и я смогу спокойно разгуливать по лесу. Надеюсь, теперь вы меня поняли. Предложение свое я вам сделал по зрелом размышлении, и вот тому доказательство: мой кошелек, денег в нем хватит на дорогу до Триеста и расплатиться с синьором Скарамелли. К тому времени, как вы доберетесь до Триеста, я успею письменно снестись с синьором Скарамелли, и он скажет, что вам делать дальше. Ну, а теперь разойдемся в разные стороны.

Тодор дрожащими руками взял протянутый ему кошелек.

Михай поднял свою простреленную шляпу.

- А эти два выстрела расценивайте как вам будет угодно. Если вы хотели убить меня из-за угла, то у вас есть все основания избегать в дальнейшем встреч со мною там, где властвуют законы. Если же то была горячность оскорбленного соперника, то при ближайшей встрече право первого выстрела за мной...

Тодор Кристян, рванув на груди рубаху, взволнованно воскликнул:

- Если я еще хоть раз попадусь вам на глаза, стреляйте прямо сюда! Убейте меня как бешеную собаку! - Подняв с земли свой разряженный пистолет, он насильно всунул его Михаю в руки. - Вот вам мой пистолет, и если я когда-нибудь окажусь у вас на пути, стреляйте безо всяких разговоров и предупреждений!

Он не отставал от Михая до тех пор, покуда тот не спрятал пистолет в карман своей охотничьей сумки.

- Прощайте! - Тимар повернулся и пошел своей дорогой.

Тодор некоторое время смотрел ему вслед, затем бросился вдогонку.

- Сударь, обождите минуту! Вы сделали меня другим человеком. Позвольте мне в письмах, если я когда-либо буду вам писать, называть вас "отец мой". До сих пор это слово вызывало во мне ужас и отвращение, пусть же отныне ему станут сопутствовать доверие и любовь! Благодарю, отец мой!

Тодор пылко прижался губами к руке Михая и бросился прочь; когда ближние кусты скрыли его от Тимара, молодой человек, уткнувшись лицом в траву, разрыдался. И слезы его были искренними.

Бедняжка Ноэми добрый час простояла под акацией, на том месте, где они с Михаем простились. Тереза отправилась на поиски дочери и, найдя Ноэми, села подле нее на траву и достала вязание.

- Слышишь, мама? - вдруг встрепенулась Ноэми. - Два выстрела на том берегу!..

Обе настороженно прислушивались. В воздухе, прогретом летним зноем, царила тишина.

- Опять два выстрела! Мама, что это?

- Охотники стреляют, дочка, - пыталась успокоить ее Тереза.

Однако лицо Ноэми сделалось белым, как цвет к акации у нее над головой, а руки, прижатые к груди, тщетно старались унять биение сердца.

- О, нет! - чуть слышно промолвила девушка. - Он больше не вернется.

Ноэми жестоко казнила себя: отчего не сказала она Михаю короткое слово "ты", ведь он так об этом просил!

- Вот что, друг мой Фабула, - заявил Тимар своему верному управляющему, - этот год мы не повезем зерно ни в Дёр, ни в Комаром.

- А что же мы с ним делать станем?

- Перемелем на муку. Две водяные мельницы у нас есть свои, в поместье, да наймем еще десятка три дунайских, вот и управимся.

- Сбыть с рук такую пропасть муки тоже совсем не просто.

- Пусть вас это не беспокоит. Загрузим малые суда мешками с мукой и доставим в Карловац, а оттуда на повозках отвезем в Триест. Морское судно мое готово, остается только забить трюмы мешками с мукой до отправить в Бразилию.

- В Бразилию? - испуганно переспросил Фабула. - Нет уж, сударь, увольте, мне туда ехать не с руки.

- Я и не собираюсь вас туда посылать, на то есть другой человек. Ваше дело проследить, чтобы здесь все шло без сучка, без задоринки - и помол, и перевозка муки до Триеста. Сегодня же отдам распоряжение всем управляющим и мельникам, а в мое отсутствие будете распоряжаться вы.

- Благодарю покорно! - сказал Янош Фабула и, понуря голову, вышел из кабинета господина Леветинцского.