Золотой человек

Сна ни в одном глазу. Карманные часы пробили двенадцать. До утра еще долгие семь часов и думы, думы без конца!

Тимар решил все же зажечь свечу. Он знает средство против сердечных волнение, снадобье куда более действенное, чем опиум или настой дигиталиса: прозаическое занятие. Человеку, поглощенному работой, недосуг прислушиваться к сердечной боли.

Среди негоциантов редки самоубийства из-за несчастной любви. Деловые заботы оказывают благотворное воздействие на человеческий организм, оттягивая кровь от головы и сердца к ногам.

Тимар взялся за письма, накопившиеся под пресс-папье в виде бронзового дракона. Управляющий обычно складывал здесь такие бумаги, которые требовали личного ознакомления или вмешательства Тимара. Некоторые письма в поисках адресата пропутешествовали через Байю, Леветинц, Вену, Триест и возвратились в комаромскую резиденцию, яснее ясного доказывая, что Тимар за минувшие полгода не появлялся ни в одном из этих мест.

Если бы не честные люди вокруг, его ничего не стоило бы обокрасть и обмануть по всем статьям. На некоторых письмах стояли пометки рукою Тимеи о том, что ею отданы распоряжения по этому делу.

Вновь Тимея!

Михай вскрывал деловые письма одно за другим. Все они содержали добрые вести. Ему вспомнился Поликрат, которому настолько везет, что под конец он страшится собственной удачи.

Богатство Тимара неуклонно растет. Накопившийся капитал лежит мертвым грузом. Различные благотворительные деяния не исчерпывают прибыли, обильной сверх всяких ожиданий.

За что бы он ни взялся, все завершается удачей. Любое предприятие, которому он дает свое имя, приносит золото. Чистый бумажный листок становится ценной бумагой, если на нем оттиснут знак фирмы Леветинцского.

Каков же фундамент этого неслыханного успеха? Тайна, которой никто, кроме него, не знает.

Кто видел, как из кожаного мешочка сыплются на корабельную койку сокровища Али Чорбаджи? Он один - и красный полумесяц, а это надежный сообщник, ему и не такое доводилось видеть.

Стало быть, таков краеугольный камень мирового порядка: покуда содеянное преступление не выплывет на свет божий, оно лишь приумножает славу и добродетели преступника.

Но ведь такого не бывает!

Человек, тонкий по натуре и склонный к рефлексии, Михай предвидел, что этому чрезмерному везенью, построенному на гнилой основе, должен прийти конец, ибо таков порядок вещей! И он с радостью расплатился бы половиной, да что там - всем своим состоянием, лишь бы знать, что на этом его счеты с судьбой покончены. Но он чувствовал, что ниспосланная ему кара именно в том и заключается, что все его богатство, власть, видимость семейного счастья - не более чем ирония судьбы. Он надежно погребен под этими благами, ему уже не восстать, не воспрянуть к единственно счастливой жизни - с Ноэми и маленьким Доди. Лишь после смерти первого малыша он понял, как много значил для него ребенок. С появлением на свет второго мальчика это чувство лишь укрепилось в нем. И он лишен права обладания этими главными сокровищами своей жизни. Да, он погребен под грудой золота и бессилен высвободиться. В здравом уме и трезвой памяти он видит ту же картину, какая рисовалась ему в тифозном бреду: погребенный заживо, он лежит в могиле, доверху засыпанной золотом; в головах на могиле установлена мраморная скрижаль, прославляющая его деяния, а на мраморной плите - алебастровая статуя, которую не сдвинешь с места: Тимея. Нищенка с малым ребенком робко подходит к могиле нарвать цветов тимьяна: это Ноэми. Погребенный заживо силится воскликнуть: "Дай руку, Ноэми, вытащи меня из этой золотой могилы!" - но голоса не хватает.

Тимар вернулся к чтению корреспонденции. Среди прочих попалось письмо от бразильского агента. Любимое детище Тимара - торговля венгерской мукой - ширилось и укреплялось, также заложив камень в фундамент его славы и богатства.

Лишь сейчас Тимар вспомнил о конверте с заокеанским штемпелем, который по пути вручил ему письмоносец. Поглощенный другими заботами, он сунул его в карман нераспечатанным. Тимар вытащил письмо; отправитель - все тот же бразильский агент, который в предыдущем послании сообщал благоприятные вести, на этот раз писал следующее:

"Сударь!