Золотой дождь

— Это страховой полис, приобретенный мистером и миссис Блейк, — говорит он, демонстрируя его присяжным. — И нигде в нем не сказано, что компания «Прекрасный дар жизни» должна оплачивать трансплантацию костного мозга. — Он умолкает, чтобы суть сказанного дошла до умов присяжных. Заседатели питают к Лео неприязнь, но к этим словам прислушиваются. — Недельная страховка обходится всего в восемнадцать долларов, не покрывает трансплантацию костного мозга, и тем не менее истцы рассчитывали, что мой клиент выплатит им двести тысяч долларов за — вы правильно угадали — трансплантацию костного мозга. Мой клиент отказал Блейкам, но вовсе не из злого умысла по отношению к Донни Рею Блейку. И речь тут идет не о жизни или смерти, а об элементарной справедливости. — Драммонд для убедительности, и это получается у него небезуспешно, машет полисом в воздухе. — И вот, мало того, что истцы хотят получить двести тысяч долларов за мифическую страховку, так они ещё и требуют от моего клиента десять миллионов долларов в порядке компенсации ущерба. Чтобы покарать моего клиента, так они это называют. На мой взгляд, это совершенно нелепо. Алчность — вот как это называется на самом деле!

Его слова находят отклик у присяжных, но сама тактика довольно рискованная. Да, в полисе говорится, что страхование не распространяется на пересадку органов, однако трансплантация костного мозга не упомянута. Составители полиса дали маху, упустив это. В новом полисе, который дал мне Макс Левберг, вопрос о трансплантации костного мозга оговаривается отдельно.

Тактика защиты проясняется. Вместо того, чтобы попытаться спустить дело на тормозах, покаявшись, и упирая на ошибку, допущенную неведомым некомпетентным чиновником, мелкой сошкой сложного механизма огромной компании, Драммонд вообще отрицает какую-либо вину «Прекрасного дара». Да ещё пытается доказать, что трансплантация костного мозга крайне ненадежна, как способ лечения непригодна, и уж тем более не может рассматриваться как общепринятый и адекватный метод при лечении острого лейкоза.

Он держится как врач, обсуждает шансы подбора подходящего донора (бывают случаи, когда вероятность удачного подбора равна одной миллионной), шансы на успешный исход самой операции. И без конца повторяет: «В полисе об этом ни слова».

Затем Драммонд решает проехаться по мне. Когда он второй раз использует слово «алчность», я вскакиваю и вношу протест. Во вступительном слове аргументам не место. Их следует приберечь напоследок. Защита имеет право изложить присяжным свою точку зрения на то, что покажет допрос свидетелей.

Киплер, лапочка, мгновенно кивает:

— Поддерживаю.

Первую кровь пускаю я.

— Простите, ваша честь, — с подкупающей искренностью молвит Драммонд. Он тут же переключается на свидетелей, поясняет, кто они такие, и что скажут. Он уже не так убедителен и, на мой взгляд, в его интересах было свернуть речь через десять минут. По прошествии разрешенных регламентом пятнадцати минут Киплер его прерывает, и Драммонд благодарит присяжных за внимание.

— Пригласите своего первого свидетеля, мистер Бейлор, — говорит Киплер. Я даже испугаться не успеваю.

Дот Блейк робко занимает место на свидетельской трибуне, приносит присягу, садится и обводит взглядом присяжных. На ней простенькое шерстяное платье, поношенное, но вполне опрятное.

Мы с Дот заранее разработали сценарий. Я передал ей его ещё неделю назад, и с тех пор мы сто раз репетировали. Я задаю вопросы, она отвечает. Она запугана до полусмерти, это вполне естественно, поэтому речь её кажется натужной и суконной. Я заверил Дот, что нервозность вполне допустима. Присяжные в конце концов — тоже люди. Имена, муж, семья, работа, страхование, жизнь с Донни Реем до его болезни, во время её, наконец — после его смерти. Дот несколько раз утирает слезы, но все-таки держится. Я просил её, по возможности, не плакать. Всем и без того ясно, каково ей.

Дот пытается объяснить чувства матери, на глазах которой угасает любимый сын, а она не в состоянии ему помочь. Она засыпала «Прекрасный дар жизни» письмами, звонила туда бессчетное число раз. Она также слала письма и обзванивала, взывая о помощи, конгрессменов, сенаторов, мэров, но все было тщетно. Она обивала пороги городских больниц, моля врачей пересадить костный мозг бесплатно. Она пыталась организовать сбор пожертвований среди друзей и соседей, но и тут потерпела неудачу. Дот опознает документы — страховой полис и заявление. Она отвечает на мои вопросы, связанные с его приобретением, рассказывает про еженедельные посещения Бобби Отта, собиравшего страховые взносы.