Золотой дождь

Брюзер висит на телефоне, поэтому машет нам, чтобы мы садились напротив за длинным и широким рабочим столом.

Мы устраиваемся. Принсу не терпится мне сообщить:

— Это настоящие акулы, вон там. — Он указывает на стену за головой Брюзера. Живые акулы в кабинете адвоката.

Принс шутит, конечно. Он хихикает.

Я смотрю на Брюзера и стараюсь не встречаться с ним взглядом. Телефонный аппарат кажется совсем крошечным рядом с его необычно большой головой. Длинные полуседые волосы падают на плечи неопрятными прядями. Козлиная, совсем седая бородка такая длинная и густая, что телефонной трубки из-за нее почти не видно. Глаза умные и живые, смуглая кожа вокруг глаз вся в морщинах. Я не раз думал, что в роду у него есть выходцы из Средиземноморья. Хотя за время своей работы в «Йогисе» я подал ему тысячу стаканчиков, я никогда, в сущности, с ним не говорил, да и не стремился к этому. И сейчас не хочется вступать с ним в общение, но, по всей вероятности, этого не избежать.

Он делает несколько отрывистых замечаний и вешает трубку. Принс быстро представляет нас, но Брюзер говорит, что хорошо меня знает. Ведь мы же давно знакомы.

— Руди, так в чем проблема?

Принс смотрит на меня, и я опять повествую о случившемся.

— Видел сегодня в новостях по телику, — вставляет Брюзер, когда я начинаю рассказывать о пожаре. — Мне уже звонили насчет этого раз пять. Немного надо, чтобы юристы начали разносить слухи.

Я улыбаюсь, киваю, потому что, наверное, этого от меня ждут, и затем перехожу к визиту полицейских. Я заканчиваю рассказ без помех и жду слов участия и совета от моего адвоката.

— Вы работали помощником? — спрашивает он очень удивленно.

— Но я был в отчаянном положении.

— А где вы работаете сейчас?

— Нигде. Но сейчас меня больше беспокоит то, что каждый момент меня могут арестовать.

Услышав это заявление, Брюзер улыбается.

— Я позабочусь, чтобы не арестовали, — заверяет он самоуверенно. Принс уже успел несколько раз повторить, что Брюзер знает больше полицейских в городе, чем сам мэр. — Только позвоню куда следует.

— Ему надо сейчас залечь на дно, правда? — спрашивает Принс, словно я мошенник, бежавший из мест заключения.

— Ага. И лежать тихо. — Почему-то мне кажется, что эти стены много раз слышали такой совет. — Что вы знаете о поджогах как юрист? — спрашивает меня Брюзер.

— Совсем ничего. Нас в колледже этому не учили.

— Ладно, у меня была пара дел о поджогах. Обычно проходит несколько дней, прежде чем полицейские удостоверятся, что имел место именно поджог. В старых зданиях, как этот склад, возможны всякие случайности. А если это поджог, то они тоже не сразу будут кого-то арестовывать.

— Но я очень не хочу, чтобы арестовали меня, понимаете?

Тем более что я не виноват. И мне совсем не надо огласки в прессе.

— Не бойтесь, это вам не грозит, — отвечает он сурово. — Когда у вас экзамены на адвоката?

— В июле.

— А потом что?

— Не знаю. Я сейчас навожу справки.

И тут внезапно вмешивается мой дружок Принс:

— А ты не можешь использовать его, Брюзер, на какой-нибудь работенке? Черт возьми, ведь у тебя целая шайка адвокатов. Какая разница, если станет одним больше? Он отличный студент, умница, трудяга. Я могу побиться за него об заклад. А парню нужна работа.

Я медленно поворачиваюсь и смотрю на Принса, который улыбается мне так, будто он Санта-Клаус.

— Это будет отличное место для тебя, — произносит он превесело. — Ты узнаешь, чем занимаются настоящие адвокаты. — Он смеется и хлопает меня по коленке.

И мы оба смотрим на Брюзера, который стреляет по сторонам глазами. Я вижу, как он бешено подыскивает в голове предлоги, чтобы отказать.

— Э… да, конечно. Мне всегда не хватает талантливых юристов.

— Вот он — перед тобой, — говорит Принс.

— Вообще-то сейчас двое моих служащих ушли, чтобы открыть собственные фирмы. Так что у меня есть два свободных кабинета.

— Я говорил тебе, Руди, что все устроится, — радуется Принс.

— Но дело в том, что это не обычная, оплачиваемая должность, — продолжает Брюзер, потеплев и принимая идею Принса. — Нет, сэр. Я не так работаю. Мои сотрудники сами себя содержат, они ищут и сами себе выбивают гонорары.

Я слишком потрясен, чтобы отвечать. Мы с Принсом не обсуждали проблему моего трудоустройства, и мне его помощь в этом деле не нужна. Я совсем не хочу, чтобы Брюзер стал моим хозяином. Но я не могу оскорбить этого человека отказом, особенно учитывая, что вокруг шныряют полицейские, делая довольно прозрачные намеки относительно высшей меры наказания. И я не в силах набраться мужества и сказать Брюзеру, что меня устраивает его пронырливость в роли моего адвоката, но он чересчур пронырлив, чтобы стать моим боссом.

— А как это все выглядит на практике?

— Очень просто. И этот способ действует, во всяком случае, в том, что касается меня. У меня есть кучка партнеров и десятки служащих. Единственно эффективная система — та, при которой служащий должен обеспечить фирме достаточно гонораров, чтобы общая их сумма покрывала расходы по их жалованью. Вы сможете так?

— Я могу попытаться. — Я пожимаю плечами совершенно без всякой уверенности.