Золотой дублон Брашера

— Подрумяньте щеки, — сказал я ей, — а то вы выглядите, как снегурочка после разгульной ночи в кубрике рыболовного сейнера.

Она ушла в спальню и подрумянила щеки. Вернувшись, она взглянула на багаж и тихо сказала:

— Лесли одолжил мне свои чемоданы.

— Ага, — сказал я и оглядел ее. Выглядела она чудесно. На ней были бежевые брюки, босоножки, коричневая с белым рубашка и желтый шарф. Очки она не надела. Выражение ее огромных, ясных, лазоревых глаз было чуть обалдевшим, но не больше, чем можно было ожидать. Волосы были гладко зачесаны назад, но с этим я ничего не мог поделать.

— Вам со мной столько беспокойства, — сказала она. — Извините, пожалуйста.

— Чепуха. Я говорил с вашими родителями. Они ужасно рады. За восемь лет они видели вас всего дважды и стали думать, что уже потеряли вас.

— Так чудесно будет проведать их, — сказала она, глядя в ковер. — И так мило, что миссис Мердок отпустила меня. Она просто не может без меня обойтись. — Она переступила ногами, словно не знала, что с ними делать теперь, когда на них были брюки, хотя брюки были ее, и она, видимо, уже сталкивалась раньше с этой проблемой. Наконец она села, сжала колени и сложила на них ладошки.

— Если нам нужно о чем-нибудь поговорить, — сказал я, — или если вы хотите мне что-то сказать, то лучше покончить с этим сейчас. Потому что я не собираюсь мотаться через все Соединенные Штаты с нервным истощением на правом сиденье.

Она прикусила кулачок и пару раз искоса взглянула на меня из-за руки.

— Вчера вечером… — сказала она, остановилась и покраснела.

— Давайте попробуем немного старого зелья, — сказал я. — Вчера вечером вы сказали мне, что вы убили Вэнниэра, а потом сказали, что не убивали. Я знаю, что никого вы не убивали. С этим все.

Она уронила кулачок, посмотрела на меня серьезно, спокойно, собранно, и ее руки на коленях уже не напрягались.

— Вэнниэр был мертв задолго до вашего приезда туда. Вы поехали к нему, чтобы передать от миссис Мердок немного денег.

— Нет — от меня, — сказала она. — Хотя, конечно, это были деньги миссис Мердок. Я должна ей больше, чем смогу когда-нибудь отдать. Конечно, платит она мне немного, но этого вряд ли…

Я грубо сказал:

— То, что она вам платит немного, очень характерно, а в том, что вы ей должны больше, чем когда-либо сможете отдать, больше лирики, чем правды. Оба состава национальной сборной по бейсболу не смогут дать ей того, что она получает от вас. Однако теперь это не важно. Вэнниэр совершил самоубийство, потому что его поймали на мошенничестве. Это ясно и окончательно. Все ваше поведение в той или иной мере спектакль. Вы получили жуткий шок, увидев его мертвый взгляд в зеркале, и он наложился на другой шок, многолетней давности, а вы про себя драматизировали это на свой манер.

Она застенчиво посмотрела на меня и кивнула своей соломенной головкой, словно соглашаясь со мной.

— И Хорэса Брайта вы не выталкивали из окна, — сказал я.

Лицо ее дрогнуло и пугающе побледнело.

— Я… я… — Ее рука поднялась ко рту и осталась там, поверх нее на меня смотрели ее обезумевшие глаза.

— Я бы не стал этого делать, — сказал я, — если бы доктор Мосс не сказал, что вроде от этого худо не будет и мы все можем выложить вам прямо сейчас. Вы, кажется, думаете, что убили Хорэса Брайта. У вас был мотив и была возможность, я думаю, в какую-то секунду вам даже захотелось использовать эту возможность. Но это было бы против вашей природы. В последний момент вы бы остановились. В этот именно момент вы и потеряли сознание. Он в самом деле упал, конечно, но вы его не толкали.

Я сделал паузу и смотрел, как рука опять упала на колени, пальцы переплелись, и она сжала руки.

— Вас заставили думать, что вы толкнули его, — сказал я. — Это было сделано с последовательностью, откровенностью и спокойной бесцеремонностью, которые встречаются только в общении женщин между собой. Глядя на миссис Мердок, никогда не подумаешь о ревности, но это и был мотив, она ревновала. Был и другой — страховка за жизнь мужа в пятьдесят тысяч долларов — все, что осталось от большого состояния. Она питает к сыну странную, дикую, собственническую любовь. Это холодная, отчаянная, бесцеремонная женщина, и она использовала вас без жалости и угрызений в качестве подстраховки на случай, если Вэнниэр на что-нибудь решится. Вы были для нее козлом отпущения. Если вы хотите выбраться из этой бледной, бесчувственной жизни, вам придется понять и поверить всему, что я вам говорю. Я знаю, это трудно.

— Это совершенно невозможно, — спокойно сказала она, глядя мне в переносицу. — Миссис Мердок всегда была мне родной. Я в самом деле не помню, как это было, но вам не следует говорить о людях такие ужасные вещи.

Я достал белый конверт, который был за картинкой на стене в доме Вэнниэра. В нем два снимка и негатив. Я встал перед ней и положил фотографию ей на колени.

— Хорошо. Взгляните на это. Вэнниэр снимал с другой стороны улицы.

Она посмотрела.