Золотой город

«Форд» продребезжал мимо скотного двора на дальнем конце поселка Фокс-Ран, и дорога внезапно растеклась морем грязи. Нора скользнула взглядом по шеренге ветхих почтовых ящиков с грубой, полустертой надписью на одном из них: «Ранчо "Лас-Габрильяс"». Воспоминания о летнем дне двадцатилетней давности вихрем пронеслись у нее в голове. Она стояла на солнцепеке с ведерком краски в руках и наблюдала, как отец работает кистью. «По-испански «габрильяс» означает "клоп-водомерка"», — пояснил он тогда. А еще испанцы так называют созвездие Плеяд. Россыпь далеких светил похожа на водяных насекомых, разбежавшихся по гладкой поверхности пруда. «Черт с ними, с коровами, — вновь донесся до нее голос отца, старательно выводившего корявые буквы. — Я купил это ранчо ради звезд».

Дорога опять пошла вверх. Нора слегка притормозила. Солнце закатилось, и высокое опустевшее небо стремительно темнело. Посреди долины маячил обветшалый дом с заколоченными окнами. За ним притулились серые амбары и загоны для скота. Ранчо, некогда принадлежавшее семейству Келли.

В течение последних пяти лет здесь никто не жил. Не велика потеря, сказала себе Нора. Щитовой дом, изготовленный еще в середине пятидесятых, начал разваливаться на части до того, как она успела вырасти. Отец вложил все свои сбережения в землю.

Съехав с дороги у самого подножия холма, Нора пригляделась внимательнее. Кто-то ухитрился свалить во двор целую гору битых кирпичей. Наверное, лучше послушаться брата и продать все это. Налоги постоянно растут, а дом в таком состоянии, что привести его в порядок не представляется возможным. Почему же она так вцепилась в этот заброшенный клочок земли? Нового строительства ей все равно не осилить. С зарплатой ассистента профессора о таком даже мечтать не стоит.

Примерно в четверти мили отсюда горели окна на ранчо Гонзалесов. Их поместье не имело ничего общего с владениями, некогда ради забавы приобретенными главой семейства Келли. Настоящая ферма с крепким хозяйством. Нынче всеми делами там заправляла Тереза Гонзалес. Нора помнила ее еще девочкой — они росли вместе. Теперь девочка превратилась в статную, умную, бесстрашную женщину. В течение последних лет она по собственному почину присматривала за соседским домом. Всякий раз, когда школьники устраивали там пикник или пьяным охотникам приходила блажь сфотографироваться на фоне ветхого здания, Тереза выдворяла их прочь и оставляла сообщение на автоответчике Норы. В последнем таком сообщении подруга детства клялась, будто который вечер подряд после захода солнца она наблюдает странные размытые огни в окнах дома и поблизости от него. К тому же, по ее словам, вокруг ранчо явно бродили какие-то крупные животные.

Несколько мгновений Нора, затаив дыхание, всматривалась в опустевшие строения, однако никаких признаков жизни ей обнаружить не удалось. Ранчо казалось совершенно необитаемым. Может быть, у Терезы просто разыгралось воображение? Впрочем, даже если здесь и в самом деле побывали непрошеные гости, они давным-давно успели убраться восвояси.

Нора въехала в ворота, развернула машину и заглушила мотор. Вытащив из бардачка фонарик, она аккуратно ступила на землю. Входная дверь висела на одной петле, тихонько поскрипывая под порывами ветра, свободно гулявшего по двору и вздымавшего клубы пыли. Замок отсутствовал — его когда-то выломали бродяги.

Владелица заброшенного ранчо зажгла фонарь, поднялась по лестнице и потянула за ручку. Перекошенную дверь заклинило в косяке. Нора от души пнула ее, и та с грохотом, особенно оглушительным в царившей вокруг тишине, обрушилась на крыльцо. Женщина вошла внутрь.

Заколоченные окна почти не пропускали остатков вечернего света. То немногое, что удавалось различить, служило лишь слабым и грустным напоминанием о доме, где прошло детство. На полу валялись бутылки и битое стекло, какие-то отморозки исписали стены бранными словами. Доски, закрывавшие оконные проемы, кое-где оказались выломаны. Кто-то изрезал ковер и выпотрошил диванные подушки, разбросав по комнате их содержимое. В стенах зияли дыры.

Впрочем, отметила про себя Нора, со времен ее последнего визита мало что изменилось к худшему. Разве только подушки еще оставались целы, но и они не придавали уюта общей картине упадка и запустения. Адвокат уже предупреждал, что владелец дома, пребывающего в столь плачевном состоянии, подлежит административной ответственности. Если городского инспектора угораздит сюда заглянуть, он немедленно составит акт. А позволить себе снести ранчо Нора тоже не могла — работы стоили слишком дорого. Оставалось лишь продать его.