Золотой гребень для русалки

— Ладно, не злись, — улыбнулась Астра. — Тебе Борецкий рассказывал про «русалкин колодец»?

— Да, он всем хвастался.

— А про идола тебе известно?

— Конечно. Илья мне все уши прожужжал. И про колодец, и про золотого всадника, который ему приснился. Еще он говорил, будто на территории парка в давние времена стоял дремучий лес, в котором волхвы то ли тайное капище устроили, то ли могила там какая-то есть… Он мечтал идола золотого откопать! Борецкий — импульсивный, эмоциональный человек. Он быстро увлекается и так же быстро остывает. Полагаю, он «зимние русалии» устроил со смыслом. Хотел заставить идола откликнуться! Ради этого и костер затеял, и жертвы огню принес — хоть и соломенные. Дай ему волю, он бы живьем кого-нибудь в пламя бросил.

Все-таки Вишняков ревновал. Чуть-чуть, самую капельку.

— Он ничего тебе не говорил про убитую девушку? Что заметил подмену, например?

Участницы группы об этом молчали, они безуспешно пытались связаться с Калгановым, сообщить о смерти Киры и получить от него «добро» на разглашение тайны. Один Вишняков заподозрил неладное, но тоже держал язык за зубами.

— Ничего. Я все-таки хочу взглянуть на… тело. Исключить остатки сомнений.

— Тебя только это волнует?

— Сейчас да.

— Тебя совсем не интересует идол?

Вишняков взял двумя руками ногу и устроил ее поудобнее.

— М-ммм-м, болит, чертяка. Наверное, все же есть трещина.

— Ты не ответил.

— Я бы с удовольствием купил его у Ильи, — без обиняков заявил он. — Однако боюсь, никакого идола не существует в природе. Вымыслы, фантазии…

* * *

Витек оставил свой пост на товарища и спустился вместе с Астрой в кабинет. Он отвечал на вопросы сухо, осторожно, словно ожидая подвоха.

— Ты москвич?

— Не-а… Приезжий. Из Смоленска.

Астра присмотрелась к нему поближе — хитрые глаза, нос с горбинкой, черные волосы, отросшая щетина. Сильного волнения не заметно. Вид скорее усталый, сонный, чем встревоженный.

— Ты был раньше знаком с кем-нибудь из девушек-«русалок»?

— До вчерашнего дня? Нет. Откуда?

— Про раскопки слышал что-нибудь?

— Какие еще раскопки?

Ледяной мрак стремительно опустился на дом и парк, ветра не было, редкие снежинки пролетали в черноте, как серебристые мотыльки. Шторы на окне кабинета были подняты, и парень смотрел не на собеседницу, а мимо, в немое лицо ночи за стеклом.

— Значит, ты ничего не копал?

— Я? Нет, не копал…

— А другие?

— Только по строительству — траншею для труб, дренажные канавы. Еще осенью. Зимой земля твердая, как камень.

— А колодцы?

— Колодцы копала специальная бригада. В начале лета. Здесь на глубине — плывун… чуть кольца не снес. И ключи бьют. Не успели выкопать, чистить пришлось. Потом еще и еще. Там, где стыки, вода дыры промывает и наносит песок и глину, — охотно принялся объяснять парень. — И вообще, тут всякие аномалии.

— Какие аномалии?

— Разные. То воды в колодцах полно, то вдруг ушла куда-то… Насосы без конца ломаются. Ведро опустишь, а его будто дергает кто. Как-то раз оборвалось ведро, и с концами. Не нашли.

— Ты сам видел?

— Не я, другие говорили. Может, и придумали спьяну. Печник у нас был, так он по воду боялся ходить. Русалки ему мерещились. Один колодец и правда называется «русалкиным». Надо скважину бурить артезианскую, — вздохнул Витек. — Воды для дома много нужно, а зимой колодцы как чистить? Петрович говорил хозяину про скважину, тот согласился. Летом сделают.

— Петрович — это кто?

— Прораб наш.

— Когда колодцы копали, ничего подозрительного не заметили?

— Не я же их копал…

— А чистить тоже бригада приезжала?

— Раз — бригада, а потом они были заняты на другом объекте, нам самим чистить пришлось. Мне и Толику. Он немного понимает в этом: у него отец всю жизнь колодцы копал. Другие боялись туда лезть, вот Петрович нас и уговорил.

— Значит, вы оба колодца чистили?

— Ну, да, в разное время.

— Как это делается? Можешь мне рассказать?

Удивление Витька росло с каждым вопросом. Он решительно не понимал, почему эту дамочку интересуют колодцы. Девушка ведь не в колодце утопилась, а в лесу замерзла.

— Как-как, обыкновенно. Воду выкачали, потом оделись потеплее, сверху резиновые костюмы натянули, спустились вниз, на дно. Вернее, Толик спустился, а я сверху помогал. Он в ведро жижу набирал, я поднимал и выбрасывал. Так и чистили. Не до конца, правда…

— Что-то случилось?

— Толик испугался и выбрался оттуда. Говорил — дно зыбкое, того и гляди засосет. И вода вдруг начала прибывать по-сумасшедшему.

— Это был «русалкин колодец»?

— Ну да…

— Когда вы его чистили?

— Поздно, в конце ноября, кажется. Сначала сильно похолодало, а потом неожиданно наступила оттепель, снег растаял. Петрович говорит: «Лезьте, ребята, хозяин вам хорошо заплатит». Осенью это уже не делается, но если воды нет, какой выход? Нам и для работы вода была нужна, и помыться. Полезли…

— А про идола ты слышал что-нибудь? — напоследок спросила Астра.

— Что за идол?

— Языческий. Выглядит как всадник или крылатый пес.

Парень замотал головой, смущенно улыбнулся:

— Нет, ничего такого не слышал.

У него была правильная, грамотная речь.

— Ты где-нибудь учишься?

— Ага, в строительном. Заочно…