Золотой грех

– Дым, – сказал Иванов, – чувствуешь?

– Нет, – Глеб повел носом, но потом пожал плечами. – Тайга, что ли, горит?

– Ну, если бы горела тайга, тут сейчас знаешь, что бы творилось. Вся живность дружно рванула бы от огня спасаться. А у нас тишина. Костер это, Глеб, костер. Пошли, только тихо. Если это простые охотники-промысловики, то ничего. А если чужаки, то мы сразу поймем. Только след в след, смотри под ноги и молчи.

Так они гуськом шли около часа, стараясь не издавать ни звука. За этот час преодолеть удалось смехотворно маленькое расстояние, зато к маленькой полянке они вышли совершенно незаметно. Здесь были и костер, и шалаш из прислоненных к дереву жердей, обложенных еловым лапником. А еще тут был человек в драной фуфайке. И этот человек после нескольких неудачных попыток столкнуть палкой птичье гнездо, сам полез на старую одинокую сосну.

Иванов обернулся к Глебу, задорно подмигнул и махнул, чтобы тот шел следом. Глеб очень удивился, что его спутник перестал таиться, но решил доверять ему. Иванов вышел на середину поляны, посмотрел вверх на человека и громко крикнул:

– Эй, бананы тут не растут!

И тут Глеб увидел. Странно, но над воротником фуфайки и ниже грязной вязаной шапки на них сверху смотрело черное, натурально африканское лицо. Хотя больше оно было грязное, нежели черное. Но губы, нос, черные вьющиеся волосы, выбивающиеся из-под шапочки, – все выдавало в этом человеке африканское происхождение.

– Вас не Александром Сергеевичем зовут? – продолжил развлекаться Иванов. – Что-то выдает мне в вас эфиопское происхождение. «Выпьем с горя, где старушка!»

Человек, наконец, спустился с дерева и настороженно остановился на другом краю полянки. Иванов хотел было уже приступить к выяснению обстоятельств печального положения аборигена, как за его спиной раздался сдавленный возглас. Резко обернувшись, он увидел, как Глеб, схватившись обеими руками за голову, смотрит странным взглядом на незнакомца с черным лицом.

– Господи, да это же… – Глеб гримасничал, шевелил губами и… улыбался. – Я вспомнил, это он, Дима, он!

– Кто? Стоять! – заорал Иванов и бросился догонять чернокожего человека.

Догнав его буквально в два прыжка, он подсек его ноги, упал следом, перекатился и схватил за полу фуфайки.

– Стой, парень, не так быстро! Давай-ка вернемся к нашей так хорошо начавшейся интеллектуальной беседе. Так кто вы будете?

– Боюсь, что теперь я буду покойником, – на совершенно чистом русском языке ответил чернокожий. – А этот ваш спутник, тот самый парень, из-за которого меня, собственно, и не убили. Спасибо вам, молодой человек. Вы меня, видимо, узнали, да?

– Да, – закивал абсолютно счастливый Глеб. – Узнал. Я когда пошел цветов нарвать для Юли, то увидел, что к этому человеку подбирается сзади один тип такой коренастый, невысокий. И он собирался ударить вас по голове рукояткой пистолета. Я опешил, испугался, конечно, потому что, согласитесь, не каждый день такое видишь. Ну, и тут меня, наверное, самого по голове трахнули. Вот и все.

Иванов поднял чернокожего с земли, заботливо отряхнул и повел к костру.

– В общем, бояться вам нас нечего, потому что мы тут прячемся как раз от тех, кого боитесь и вы. Эти люди охотятся за Глебом, я думаю, потому что он видел и вас, и того, кто на вас напал. Теперь самый главный вопрос. А за что хотели убить вас? И кто? Надеюсь, это не ку-клукс-клан? [5]

– А вы кто? – с подозрением спросил чернокожий Иванова.

– Вам повезло, потому что я представитель частной охранной организации, которую Давыдов нанял для защиты своей семьи. Естественно, под эту защиту попадает и Глеб. Глеб, подтверди!

– Да, я подтверждаю, – поспешно заявил Глеб. – А вы-то кто такой?

– Я геолог, – вздохнул человек в драной фуфайке. – Меня зовут Иван Михайлович Иландин. Не удивляйтесь, мой отец приехал из Анголы в начале семидесятых, когда там вовсю бушевала гражданская война. Он был банту. В Москве он окончил Университет дружбы народов, стал врачом, женился на русской девушке, которая была родом из Читы. И переехал с ней сюда. А фамилия… Отец так хотел, чтобы его дети укоренились в Советском Союзе, что поменял при бракосочетании и имя, и фамилию. Был он Матабиси Иланди, а стал Михаилом Иландиным. Ну, а первого ребенка, родившегося на советской земле, назвали, естественно, Иваном.

– Это все весьма познавательно, – хмыкнул Иванов, – но я бы попросил вас пролить свет на некие события, при которых вы познакомились с моим подопечным. Я имею в виду Глеба. Андестенд?

– Видите ли, примерно месяц назад я понял, что Бориса Михайловича Давыдова пытаются обмануть или просто преподнести ему результаты невыполненной работы, которую он заказал и оплатил. Это касается изучения определенных районов на предмет наличия золотоносного слоя. Давыдову выдали результаты практически отрицательного характера. А я этот район знаю прекрасно, я там проводил как раз изыскания на этот счет. Более того, я вам скажу, золотоносное поле, на котором находятся прииски Давыдова, продолжается гораздо дальше, чем он думает. Собственно, он думает, что поле иссякло. Вот эти материалы, доказательства, я ему и передал почти месяц назад. Передал впопыхах. И не уверен был, что он меня понял. А потом до меня дошло, что о моей работе узнали… кое-кто из геологоразведки. И тут я понял, что меня хотят убить, потому что напрашивается вывод: предприятие Давыдова обанкротят, затем выкупят за копейки, а потом возобновят работы.

– Денег хотели заработать? – улыбнулся Иванов. – На Давыдове?

– Конечно, я рассчитывал на его благодарность. Вы же не поверите, что я все это делал ради справедливости. Одним словом, я прятался, крутился вокруг дома Давыдова, все ждал, что он приедет, а в тот день увидел, что Юля вот с этим молодым человеком, с Глебом, отправилась гулять. Я и попытался встретиться с ней, чтобы переговорить тайно и попросить ее передать отцу про материалы. А тут Глеб, бандиты, стрельба. Вот я и прячусь в лесу до… не знаю чего.