Золотой Грифон (СИ)

Несмотря на серьёзно опьянение Теодмер сохранял своё гордое, аристократичного вида лицо, а тон его продолжал располагать к себе других. В ярких глаза цвета чистого неба играл огонь, который внушал всем окружающим доверие, казалось бы, этот клоун в пёстром наряде действительно сможет помочь в решении любой проблемы.

Однако вдруг тень легла на божественной красоты лик. И сразу же всем в таверне захотелось узнать, какие же грустные мысли вдруг смогли так сильно изменить настроение столь оптимистичного человека. Всем кроме Вильгельма, на которого такие дешёвые трюки не работают. Он рыцарь, а не доступная деревенская девка. И никакое актёрское мастерство здесь Теодмеру не поможет.

— Вильгельм, скажи мне, вот мы друзья же? — всё же первым начал издалека лучник, понимая, что его проблемой интересоваться добровольно не будут.

— Друзьями становятся после тяжёлой битвы, проливая кровь и прикрывая друг другу спины. Лишь в самых серьёзных испытаниях можно выковать дружбу. Всё остальное лишь пыль в глаза, которую пускают лицемеры для получения личной выгоды.

— Ты прав. Поэтому мы и настоящие друзья. Ты мне помогаешь, я помогаю тебе.

— Я не сдал тебя тем обезумевшим деревенщина лишь потому, что не люблю лезть в чужие дела.

— Скромность красит любого: и воина, и столяра, и монаха, — многозначительным тоном произнёс Теодмер, хлопая рыцаря по наплечнику. — Да и я в долгу не остался. Ведь помощь всегда должна быть взаимной. Нет греха хуже, чем неблагодарность.

— Не помню, чтобы ты как-то мне помогал.

— Неужели ты уже забыл тот день?

— Мы знакомы меньше недели.

— Тот первый день, когда мы встретились в таверне. Ты одинокий и разбитый вошёл в храм хмельных напитков, отчаяние ключом било внутри тебя. Чёрная полоса уже давно преследовала вас, последним шансом было попытать удачу и обратиться к тавернщику. От твоей просьбы плакала половина таверны, вторая половина рыдала. Ты искал помощь, союзников на твоём нелёгком пути, но никто не откликнулся на зов. Никто, кроме меня! Я сразу увидел твоё чистое сердце и добрый нрав, честь и доблесть для тебя никогда не были пустыми словами. Я в этом разбираюсь, много уже чего повидал за свою жизнь. И в тот день я сразу понял, вот она, моя судьба. Именно с этим благородным воином и его оруженосцем я совершу самый великий подвиг и буду запечатлён на страницах истории. Дружба с первого взгляда, и никакого мужеложства, только крепкое воинское братство.

— Сильные слова, — на секунду взор Вильгельма затупился, он был обманут речами хитрого и пьяного Теодмера. — Возможно мы действительно станем верными соратниками друг другу в будущем.

— Слушай, одолжи денег?

— Ах ты чёртов жук.

— Я верну, обещаю. Просто так уж получилось… Я рассчитывал на предоплату.

— Ничего, просто пить не будешь. Как раз отдохнёшь.

— Пить я и не собирался… Просто я уже в долгах.

— Какого хрена, Теодмер?

— Душевные боли терзали меня, и я не мог уснуть.

— Какие душевные боли, чёртов ты алкаш.

— Моё тело жило, но разум уничтожал сам себя… Груз прошлого…

— Какой груз прошлого? Ты вчера ржал и орал настолько громко, что к нам завалились стражники и попросили вести себя тише! А потом ты залез на стол и начал танцевать с…

— Боюсь, тебе не понять… Помню вот проезжал я мимо некогда великого леса Танеля…

— Боже, только заткнись и не пропивай больше все деньги. — Закатил глаза Вильгельм, попутно доставая монеты: рыцарь уже выслушал сегодня достаточно бредней лучника. — И клянусь перед самим Аенором, не дай бог ты опять спустишь хоть один медяк на выпивку до того, как расплатишься со мной по долгам.

— Вильгельм! — вдруг лучник резко подскочил, почти не шатаясь, гордо поднимая взор куда-то в пустоту таверны. — Клянусь стихиями, всеми богами и самим мирозданием, что никогда так не поступлю! С этого момента моей единственной задачей будет исполнить клятву, данную моему брату, тебе.

— Мы не братья.

— Матери у нас разные, но…

— Отцы тоже разные.

— Но цель-то одна! Общая, единая, наша!

И продолжая сохранять подобие гордого вида, чему довольно сильно мешало опьянение, Теодмер начал спиной пятиться к стойке. И всё это время его свободная правая рука показывала странные жесты. В какой-то момент Вильгельму даже показалось, что его хотят проклясть. И, кажется, даже богам не было известно о смысле, что так рьяно хотел донести Теодмер.

Через несколько шагов лучник стукнулся спиной о стойку, изящно поставил мешочек с монетами перед тавернщиком, даже не оборачиваясь.

— Сдачи не надо, — снисходительно с чувством непередаваемого превосходства произнёс Теодмер.

Вместе с тем правая рука показала последний жест, ладонь превратилась в кулак и ударила в грудь. Лицо лучника резко стало серьёзным, после чего он посмотрел в глаза своему лучшему другу и как-то странно закивал. Наверное, множество смысла было заключено в жесты, битвы и сражения, слава и честь, тысячи испытаний и готовность встретить все невзгоды вместе. На деле же Вильгельм увидел лишь пьяные конвульсии и дёргания, слившиеся в какую-то нелепицу.