Золотой ястреб

Когда она поднялась на ноги и подошла к неподвижной фигуре мужа, лежащей на кровати, ее внезапно охватили совершенно иные чувства. Она чувствовала действительно жалость к этому большому человеку, наблюдая, как жизнь уходит из его крепкого тела. Опустившись перед ним на колени и глядя на бинты, горячую воду для припарок, которые слуги принесли для нее, она вспомнила, что лежащий перед ней человек был ее мужем и господином, отцом ее не родившегося ребенка. Она вспомнила также, что несмотря на свой характер, он никогда намеренно не обижал ее, и что дон Луис на самом деле был ничуть не лучше, но и не хуже, чем другой гранд его времени. Наконец она вспомнила, что ее муж подарил Киту жизнь, когда она полностью была в его руках. Могла ли она чем-нибудь помочь ему?

Три дня и три ночи она не отходила от него ни на минуту. Она подносила ему воду и поила бульоном. Когда наконец на четвертое утро она задремала от непомерной усталости, ей приснилось, что рядом с ней стоит Кит и с одобрением смотрит на нее. Но когда она проснулась, то увидела, что на нее смотрят черные глаза дона Луиса, незамутненные больше лихорадкой.

— Я был несправедлив к тебе, — прошептал он. — Если бы ты была такой, как я о тебе думал, ты позволила бы мне умереть. Я благословляю тебя, моя маленькая голубка, и хочу, чтобы ты простила меня.

Бианка взяла его за руку.

— Я очень рада, Луис, — просто сказала она. — Я бы не хотела, чтобы наш сын появился на свет в доме, раздираемом ссорами. С этого дня между нами не должно быть разногласий. Ты должен верить, что я никогда не предам тебя.

Дон Луис быстро поправлялся, но из-за беременности Бианки они не могли оставить Лиму и отправиться в Картахену. Но теперь их роли переменились: Бианка очень тяжело переносила беременность, и граф заботился о ней. В декабре 1694 года она уже была на седьмом месяце.

Однажды утром на рождественской неделе она проснулась с ощущением, что одеяло всю ночь душило ее. В Лиме, холодной Лиме, температура достигала, казалось, шестидесяти градусов, а стоявшая тропическая жара была более характерна для Панамы или Перу. За окном она слышала топот множества ног и людские голоса.

Повинуясь ее приказу, Квита отворила ставни, и голоса зазвучали более отчетливо.

— Эль ниньо! — выкрикивали они. — Эль ниньо!

— Эль ниньо? — удивленно переспросила Бианка.

Эти слова означали «маленький мальчик» или, в это время года, «святой младенец». Но почему они произносят имя святого младенца с таким страхом? Она посмотрела на Квиту, но та была так же заинтригована, как и ее госпожа. Бианка откинула покрывала и опустила ноги с кровати. Квита встала на колени, чтобы помочь ей надеть комнатные туфли, и в этот момент в комнату вошел дон Луис.

— Что там, Луис? — спросила Бианка. — Почему они кричат?

— Они боятся бедствия, — нахмурившись, ответил дон Луис. — И если честно, то я тоже боюсь. Ты чувствуешь жару?

— Да, очень сильную. Что это значит?

Дон Луис опустился на стул. Было заметно, что он очень озабочен чем-то.

— Каждый год в это время, — начал он, — с севера, из горячих районов у экватора начинают дуть ветры. Они несут с собой массы горячей воды, которая сталкивается с холодными прибрежными водами. Раз в тридцать лет северный ветер дует гораздо сильнее, чем обычно и поток теплой воды увеличивается в тысячу раз. Местные жители называют этот поток «Эль ниньо», потому что обычно это происходит во время Рождества.

— Но почему они боятся его? — недоумевала Бианка.

— Потому что обычно он все сметает на своем пути. Подожди, и ты сама увидишь. Ты знаешь, что здесь никогда не бывает дождей? Хорошо, а теперь слушай.

Бианка прислушалась. Как будто вдалеке она услышала первые раскаты грома, а потом появились первые капли дождя. Но вскоре эти капли превратились в сплошные потоки. Через пять минут гром стал таким сильным, что невозможно было даже выйти на улицу. Дождь шел и шел час за часом, не прерываясь ни на минуту.

Бианка сидела, сжавшись в кресле с доном Луисом, и с ужасом смотрела на потоки воды за окном. На побережье в районе Перу со склонов Анд к океану спускается по меньшей мере пятьдесят рек и ручьев, и большинство из них летом пересыхают. В ноябре они превращаются в ручейки, а к декабрю принимают свой обычный вид. Но в декабре 1694 года они превратились в кипящие потоки, затопившие территорию на много миль вокруг.

С того места, где она сидела, Бианка могла слышать треск разрушающихся под воздействием дождя строений. Здания в Лиме не были приспособлены для таких дождей. Даже некоторые каменные здания не могли устоять перед ужасными потоками. А в индейской части города ни одна крытая соломой хижина не сохранилась. Индейские женщины и дети в ужасе бегали по улицам, не зная, где спастись от разъяренных потоков воды. Из окна своего крепкого каменного дома Бианка видела тела свиней и цыплят, несущихся по течению, а среди них снова и снова маленькие трупики индейских ребятишек. К ночи ее нервы были настолько напряжены от всего пережитого, что она громко разрыдалась на руках у Квиты.