Золотой идол Огнебога

«Они мне просто завидуют, – успокаивала себя Кира. – Почему-то Калганов сделал солисткой меня, а не одну из них. Конечно, завидуют – перешептываются за спиной, переглядываются».

Она с удовольствием сменила нелюбимое имя на сценический псевдоним. Лея! Мягко, благозвучно... Не то что Кира.

Шли дни. «Я должна быть счастлива! – словно заклинание, твердила она. – Должна, но нет. Почему?»

Кира выполняла все, чего от нее хотели. Калганов окружил ее неусыпным вниманием, подгонял, придирался больше, чем к другим, не давал спуску. Она не обижалась – понимала: только взбираясь вверх по лестнице, она могла достигнуть высот, на которые другие попадали просто так, по праву рождения или по милости небес.

Нет-нет да и закрадывалась в ее белокурую головку шальная мысль: «Встречусь ли я еще раз с ним, проклятым и безмерно любимым „лесным разбойником“?»

Мысль завладела ее сознанием, не давала покоя. «А не обратиться ли мне к гадалке? – думала Кира, засыпая и просыпаясь с этим вопросом. – Почему бы не воспользоваться старым испытанным способом узнать будущее?»

Она стала просматривать объявления и остановилась на Провидице Любаве. Женщина с таким именем не обманет...

Глава 16

Кострома

На следующее утро Вишняков, как и обещал, повез Астру и Матвея смотреть Торговые ряды и музей деревянного зодчества.

Еще вчера вечером, уединившись наконец в гостиничном номере, они поспорили о «Хаммере».

– Думаешь, это та самая машина? – скептически усмехался Карелин. – Вряд ли.

– Черных «Хаммеров» в Москве не так уж много.

– Но и не мало. Люди богатеют, покупают крутые авто. Другое дело, что такая машина бросается в глаза.

– Глупо следить за кем-то на «Хаммере», – согласилась Астра. – А Егор Николаевич далеко не дурак. Значит, он хотел быть замеченным.

– Кем? Калгановым?

– Леей...

– По-моему, это идет вразрез с его собственными словами. В «Спичку» Вишняков ездил на другой машине, именно поэтому теперь он взял «Хаммер» – чтобы не раскрываться раньше времени.

– Ты меня убедил!

Сегодня, усевшись в «Хаммер», Астра опять задалась вопросом: та машина или не та? Наверное, Матвей прав.

Город дышал покоем, старозаветной патриархальностью. Метель прекратилась. Кое-где над укрытыми снегом крышами дымились трубы. Кресты, венчающие купола церквей, смотрели на восток, где лениво поднималось малиновое солнце.

– Говорят, такие ряды в старину были почти в каждом русском городе, – говорил Вишняков. – Но в Костроме – самые большие. Борецкий пытался все обойти и сфотографировать, но умаялся, отказался от этой затеи. Он утверждает, что так выглядели типичные русские ярмарки, а те переняли «проект» у ордынского кочевого балагана. Азия влилась не только в наши гены и кровь, но и в культуру.

Ярмарка есть ярмарка, а перед праздником она превращается в людской водоворот. Шум, сутолока, запахи провизии, обилие товаров, – глаза разбегаются. У Астры закружилась голова. Матвей купил для нее красивых печатных пряников и несколько керамических колокольчиков.

– Кваса хочу, – попросила она.

– А может, чего-нибудь горячего? – улыбнулся Вишняков. – Зайдем в чайную?

Они напились чаю в настоящем «Трактире», где все было обставлено по-купечески добротно: от начищенных до блеска пузатых самоваров до больших заварных чайников с пестрыми петухами на боках и расторопных «половых», как здесь называли официантов.

Согревшись и повеселев, поехали смотреть деревянные шедевры под открытым небом.

Старинные постройки в снегу выглядели как декорации к съемкам фильма про Волкодава или к сказке «Снегурочка». Здесь были и храмы, и дома, побольше и поменьше, – разные.

– Берендеево царство! – ахнула Астра. – Сейчас Мизгирь выскочит... за ним Купава. А Лель вон в той избушке живет, – показала она на скромное строение. – Дудочки к весне мастерит.

– Вижу, ты читала Островского.

– Она фильм смотрела, – ехидно возразил Матвей. – Старый, еще советский. Там много поют.

– Я пьесы Островского изучала в театральном. Однажды на Новый год мы ставили отрывок из «Снегурочки».

Лицо бизнесмена озарила широкая улыбка.

– Кстати! – воскликнул он. – Ведь именно Кострома – родина Снегурочки! Этот образ создан как раз Островским – он написал пьесу «Снегурочка» в своем имении Щелыково. Меня Борецкий чуть ли не силой туда затащил. Ты бы видела, с каким благоговением он ходил по дому, с какой нежностью гладил колонны при входе. Будто он литературовед, а не торговец! Не удивлюсь, если он и пьесы писать пробует...

Около деревянного храма остановилась группа туристов, многие достали фотоаппараты и видеокамеры.

– Отойдемте в сторонку...

Астра безмолвно зашагала за «гидом». Матвей, оглядываясь, – за ними. Он бы с удовольствием потолкался среди туристов, послушал, о чем они говорят. Пожалуй, и пощелкал бы эти темные от времени срубы, потом бы мальчишкам своим показал. Жаль, фотоаппарат в отеле остался.