Золотой идол (СИ)

Это была последняя сознательная мысль генерала. Бхадрасал сам не заметил, как очутился в чужих покоях, благоухающих ароматами лилий, и нежные женские руки освободили его от опостылевших одеяний, беспощадно натиравших окрепший лингам. А потом генерал потонул в наслаждении, сравниться с которым не могла бы даже самая горячая и успешная битва.

Комментарий к 4. Ночь откровений * Индийский барабан с деревянным каркасом, на котором играют руками.

====== 5. «Простите, самрадж, ибо я согрешил!» ======

О том, где скрываются дасью, совершающие регулярные набеги на ближайшие деревни, Дхана Нанду сообщили день назад. По донесениям шпионов была составлена карта местности, ныне пригвождённая стрелой к стене сабхи, чтобы все воины, участвующие в будущей вылазке, могли ознакомиться с расположением противника. Пылая яростью, самрадж поклялся напасть на разбойников на другой же день, но Ишвар его опередил. Только отправился воевать ночью, когда ни зги не видно.

— Идиот… Какой же идиот! — скрипя зубами, бубнил про себя Ракшас, заставляя несчастного коня продираться сквозь густые заросли, пока не осознал: дальше верхом не проехать.

Спешившись и привязав жеребца за ветку дерева, ругая себя на чём свет стоит, Ракшас продолжил продвигаться вперёд, расчищая путь мечом. Он действовал практически вслепую, ибо свет луны не помогал в непролазной чащобе. Куски отрубленных лиан падали на голову, засыпая глаза древесной трухой. Тени летучих лисиц бесшумно мелькали вверху, шелестя крыльями. Вдали надрывно выли волки. Пахло отцветающей магнолией и высохшими лепестками чампы. Аматья поднял лицо вверх. Сквозь густо переплетённые ветви он почти не видел неба, разве что крохотные кусочки в просветах между листьями фикусов и баньянов.

— Зачем я тащусь за ним? А вдруг он не поехал сюда? А вдруг я заблудился, потому что неверно запомнил карту?

Советник сделал ещё несколько неуверенных шагов, как вдруг до его слуха донёсся пронзительный свист, затем — чей-то крик, потонувший в гуле многочисленных голосов, подобных жужжанию рассерженных пчёл, начинающих вылетать из улья. Аматья замер. За гулом последовал звон мечей, разгорячённые вопли гнева и боли. Несомненно, впереди завязалась битва. Зато теперь Ракшас точно знал, в какую сторону идти.

Звук сражения не утихал. Визжали женщины, кричали перепуганные дети, разбуженные посреди ночи, ржали кони, блеяли овцы… Сколько раз, участвуя в сражениях, аматья уже слышал такое! Он не сомневался, что Ишвар не тронет женщин и детей, несмотря на их принадлежность к разбойничьему племени. Но что сделают с ним самим? От одной мысли, что Ишвар, вероятно, уже ранен, и его добивают разъярённые дасью, во рту стало горько. Аматья с удвоенной силой рванул вперёд. Он ломился сквозь заросли, не замечая боли от ссадин и порезов, от царапин на руках и лице. В поселение дасью он ворвался, словно обезумевший тигр. Если бы его сейчас увидел самрадж — несомненно, удивился бы. Аматья, чьи способности воина никогда не казались Дхана Нанду впечатляющими, выглядел в данный миг опасным противником. То, что предстало перед глазами советника, заставило его ярость вырасти многократно.

Посреди поселения пылал костёр, сложенный из огромной кучи хвороста, а к столбу, вбитому в центре, был привязан Ишвар. Между соломенными хижинами в панике метались отвязанные кони, волоча поводья по земле и топча копытами окровавленные тела разбойников. Большинство уже не шевелились, иные — дёргались в предсмертных судорогах. Дети и женщины жались к стенам жилищ, стараясь держаться в тени. Толпа, состоявшая из двух десятков мужчин разного возраста, окружила Ишвара, терпеливо ожидая, когда огонь подберётся к нему.

— Гори, злодей!!! — брызжа слюной, кричал один из дасью. — Пусть после смерти тебя заберёт Патала! Ты уничтожил наших лучших людей!

Ишвар поднял вверх залитое кровью лицо и криво усмехнулся.

— Я предложил вам начать честную жизнь, представ перед императором и вернув незаконно нажитое добро. Вы могли бы стать жителями Магадхи, но предпочли битву. Я всегда был хорош в бою, и я предупреждал: если начнётся сражение, будут потери…

Ракшас выскочил из зарослей. Взметнулась вверх рука с мечом, и от одного удара, быстрого, словно взмах крыльев сокола, к подножию горящего костра повалился один из разбойников. Остальные дасью мгновенно повернулись лицом к новой опасности, выхватили оружие и бросились на очередного врага.

Советник всегда знал, что он, в отличие от Ишвара, никогда не был хорош ни в ближнем, ни в дальнем бою. Все его сильные стороны заключались в умении продумывать стратегию боя или оказывать содействие царю в управлении государством. Ракшас всегда знал, что, случись ему ввязаться в битву, без поддержки самраджа его быстро убьют.