Золотой идол (СИ)

Полуобнажённое тело царя, подобное золотисто-розовому опалу, укутанное лишь чёрной верхней накидкой, тесно прижималось к бронзово-смуглой спине нагого юноши, запрокинувшего голову, вздыхающего и всхлипывающего от наслаждения. Руки царя вслепую оглаживали ягодицы и бёдра Чандрагупты, выделяясь на фоне смуглой кожи почти слепящей белизной. Никаких колец на пальцах Дхана Нанда не наблюдалось. Похоже, царь их снял, чтобы в пылу страсти не поранить своего возлюбленного.

Скорые, порывистые движения любовников, их сбившееся дыхание, гортанные, протяжные стоны заставляли Бхадрасала испытывать смутное беспокойство. В животе генерала вдруг стал подниматься непонятный жар. Бхадрасал смотрел на то, как Чандрагупта пытается удержать равновесие, ухватившись обеими руками за ногу статуи, и на чистом золоте его смуглые, тонкие пальцы казались по-девичьи хрупкими.

«Он словно девушка! — поймал себя на странной мысли Бхадрасал. — Вот сейчас, в объятиях Величайшего, с растрёпанными волосами, прикрытыми веками, раскрасневшимися щеками и припухшими губами он похож на юную наложницу, а не на парня! Как это возможно?»

Стоны становились всё громче. Царь и Чандрагупта совершенно забыли о том, где находятся, погрузившись в водоворот запретной страсти. Бхадрасал понял одно: если сейчас кто-нибудь придёт сюда, то он, генерал, убьёт этих случайных свидетелей, чтобы сохранить тайну Дхана Нанда. Но сам продолжал смотреть, страшно стыдясь себя, пока невероятно долгий спазм наслаждения не сотряс тела царя и Чандрагупты. Их стоны слились в один нескончаемый экстатический крик.

Бхадрасал развернулся и торопливо пошёл прочь от подножия статуи, никем не замеченный, всё ещё чувствуя сжигающий жар в животе и не зная, как себе помочь. В таком растревоженном состоянии он ступил на нижний этаж дворца.

— Мой генерал, вы бродите совсем один в полночь? — симпатичная служанка в зелёном сари неожиданно вывернулась откуда-то из бокового коридора и встала на его пути, смущённо теребя кончик косы.

Бхадрасал, стиснув зубы и стараясь мысленным чтением мантр унять неправедную страсть, вспыхнувшую в нём от лицезрения любовных игр царя и Чандрагупты, продолжал идти по направлению своим покоям, но служанка не сдавалась.

— Господин, что-то случилось? — спросила она, догоняя Бхадрасала и пользуясь тем, что вокруг никого нет.

— Ничего не случилось! — грубо зарычал тот. — Уйди, я не в настроении.

— А если я подарю вам ночь любви, ваше настроение улучшится?

Бхадрасал замер.

— С ума сошла? — опешил праведный кшатрий. — Зачем тебе тайная любовь? Тебе замуж надо, а ты…

— Я уже была замужем, — потупилась девушка. Щёки её пылали — от страсти или от стыда, понять было невозможно. — Меня выдали в тринадцать лет за мужчину, которого я не любила. Хуже того, он был мне отвратителен. Но кто меня спрашивал? Через два года муж погиб, оставив меня вдовой. Если бы самрадж за меня не заступился, меня бы отправили доживать свой век к прочим вдовам — молиться и ходить в вечном трауре, а то и положили бы на костёр! Но самрадж сжалился и приказал, чтобы по окончании срока траура мне было позволено жить здесь. И вот я продолжаю работать во дворце и носить обычную одежду. Только замуж меня уже никто не возьмёт, — служанка печально вздохнула. — А мне всего девятнадцать! Я ужасная грешница, потому что всё ещё хочу счастья, пусть и совсем не знаю, каково это — быть счастливой и любимой тем, кто нравится мне.

— Я ухожу, — Бхадрасал сделал последнюю попытку соблюсти дхарму.

— Постойте, господин! — услышал он вдруг, и ноги против воли будто приросли к полу. — Думаете, я всем подряд предлагаю любовь? Думаете, я бесстыжая? Нет. Я смотрю каждый день только на вас, но вы меня не замечаете. Конечно, я обычная служанка, и мне далеко до таких красавиц как царевна Дурдхара или ваша сестра Шипра! Я всего лишь глупышка Сонам, не добродетельная ничуть, ибо первая созналась в любви, отбросив стыд… Просто сил не было молчать. Я вдруг представила, что придёт день, я состарюсь, а вы так и не узнаете о моих чувствах, а старая я буду вам точно не нужна. Простите! — и Сонам, окончательно устыдившись своего поведения, уже собралась скрыться за дверью опочивальни, но неожиданно цепкие пальцы Бхадрасала ухватили её за край накидки.

— Ты уверена, что не пожалеешь, получив то, о чём попросила?

На губах Сонам расцвела счастливая улыбка.

— Как я могу пожалеть? Я мечтаю о вас так давно! Пусть я буду опозорена и сгорю от стыда, пусть самрадж, узнав о моём грехе, отправит меня на костёр, но одна ночь с вами — это уже счастье.

«Будет ли это считаться адхармой? — задумался Бхадрасал. — Да и пусть! Попрошу Ракшаса совершить очистительную пуджу, тем более, аматье после встречи с Ишваром пуджа тоже необходима!».