Золотой истукан

- Эй, Гейзерих! Не видел беглых?

- Не встречал.

- Куда девались?

- Может, на буграх…

- Объедем. И ты не зевай. Заметишь - зови на помощь.

- Их сколько?

- Двое. Кубрат, урус.

- Сам свяжу.

- Не осилишь.Большой урус, ошалелый.

- Может, и мне - вместе с вами? Я мигом. Только в лачугу зайду, копье прихвачу.

- Не надо. Здесь побудь. Поглядывай.

Уехали. Гот:

- Сидите, молчите. Я все же пойду, покручусь среди них. Чтоб отвлечь.

Тесно. Душно. Страшно.

- Не выдаст, а? Или… лучше, пока его нет, через речку - да в камыши?

- Пропадешь в камышах. Сырость. Звери да змеи. Пожалуй, не выдаст. Рыбу ловили вдвоем. Уху из одного котла хлебали. Ты молчи. Потерпи до ночи.

- А ночью?

- Не знаю.

- Коней украдем, поскачем на Русь.

- Ладно. Посмотрим.

- Осилили, черти. Тех, которых схватили, убьют?

- Нет, наверно. Хазарин не даст. Скорей, своих бунтарей - в Корсунь, твоих земляков - в Самандар.

- А где Самандар? Далеко?

- О! Зело далеко. Степи. Горы. Много дней пути. Три раза столько, как от Днепра до Таны.

- Не дай господь угодить.

- Да. Оттуда на Русь уже не попадешь…

Затихли. Сон не сон, дремота не дремота. Отупение.

Дважды, туда и обратно, мимо лачуги проехали с криками конники. Пусть орут. Перестанут. Кто-то украдкой проник в жилье. Шарит, шуршит, наступая Руслану сквозь камышовую толщу на затылок, сгорбленную спину. Сплюнул. Выругался шепотом. Чуть скрипнул дверью.

Он представился смерду красноглазым, лохматым, крючконосым, с длинными клыками, торчащими вниз из углов искривленного рта. И кони, топот которых давно умолк, казались почему-то шестиногими. Степь вздымалась стеной, как гора…

Человек - на воле человек. Ушам, глазам и мозгу нужен открытый простор. Без него, в узкой дыре, накрытой страхом, человек сам становится лохматым, шестиногим и клыкастым.

…Ушел? Или стоит, сторожит?

Руслан устал бояться. Он в тихом бешенстве заскрежетал зубами. Топчут тут всякие голову. Хватит. Теперь он знал, что сильный и может бить. Он хочет бить. Он будет бить, убивать.

- Выйдем, - сказал он Кубрату.

- Давай. Надоело в яме сидеть.

Тростниковая решетка подстилки с треском распалась. В лачуге темно. Зато снаружи, сквозь раскрытую шаткую дверь, зовуще сверкают синие звезды. От порога ведет через черную воду к вольным чащам зыбкий мост из лунного света.

- Тихо! Идут.

Укрылись за углом.

Кто-то длинный заглянул в лачугу.

- Эй, Кубрат…

- Ты, Гейзерих? - шепнул старик у него за спиной

- Тьфу! Напугал. Был кто-нибудь?

- Был. Обшарил хижину. Ушел.

- А! Лезьте в лодку Скорей.

На том берегу, в черных камышах, внезапно взметнулся к зубчатым звездам раздирающе острый визг. Ударившись о них, изорванный, упал назад, в сырую пойму, клочьями хрипа и хлюпания. Руслан - оторопело:

- Это кто?

- Эбер. - Гот уперся жердью в мокрый берег. - Ну, как по-вашему… вепрь. Попал в чьи-то зубы…

- Куда плывем? - спросил Руслан у Гейзериха, когда, оставив холм позади, гот перегнал лодку к левому, в зарослях, берегу и медленно двинул ее, тыча в дно длинным шестом, против течения.

- К братьям.

- В степь с Кубратом хотели.

- Нельзя. Дозоры повсюду. Сразу попадетесь. - Помолчав, сказал с угрюмым одобрением: - Насолили беку. Хорошо.

Руслан не стал его донимать: что за братья, откуда они. Он уже верил готу.

- По-нашему, слышу, бойко говоришь, Ты, наверно, из бедных?

- Вроде. А что?

- Я приметил: кто бедный, других понимает. Вот, к примеру, Кубрат. И ты, Гейзерих. Почему это, а?

- Худо жить. Идешь к соседу. Русс. Ромей. Булгарин. Все равно. Лишь бы помог. Поневоле начнешь понимать. Богачу зачем чужих разуметь? Он сыт от своих, их привык разуметь. А для прочих у него доступная всякому речь: стрела свистящая, звенящий меч.

- Где научился?

- В Тавриде.

- От пленных?

- От вольных. Руссов много в Тавриде. С готами смежно живут в поселениях. Давно, до хуннов, с Днепра перебрались.

- А вас откуда занесло?

- И впрямь - занесло. Издалека. От северных морей. И не туда, куда надо.

… Когда не было неба, земли, морского песку, холодной волны и всюду зияла бездна, под вечным ясенем, осеняющим вселенную, жили йотуны - древние исполины.

Сотворение мира ознаменовалось убийством. Боги асы рассекли на части йотуна Гимира, из кусков его тела слепили небесную твердь, сушу, солнце с месяцем, звезды, еще не знавшие, где их путь. Асы сошлись на совет, нарекли имена полнолунию, ночи, утру, полудню и вечеру.

Солнце согрело соленые камни, они покрылись зеленой травой. Поселились асы в небесных полях, пили, ели в светлых чертогах. Веселились. Играли в тавлеи.

Ради Гульвейг, сверкающей золотом, дивно красивой, но злой, случилась в мире первая война. Колдунью сожгли в жилище у Гара. «Три раза сожгли ее, трижды рожденную. Часто жгут ее вновь, но не гибнет она». До сих пор, таясь от мужчин, входит ведьма в дома, варит пакостное золотое зелье - извечную усладу нечестивых жен.

Бог Тор, громовик, покровитель клятв и договоров, первым на земле нарушил клятву, сокрушив одного из йотунов - строителей, которым асы обещали мир и дружбу, а завистливый Лодур, бог пламени, стрелой из омелы, чужими руками, насмерть сразил чистого Бальдра, бога растений.