Золотой капкан

Под крутой осыпью, далеко внизу, черным бесформенным комом лежало то, что было вертолетом. От него поднимались и растекались по кустарниковой лощине две тонкие струйки дыма.

Первой мыслью было — скатиться с обрыва, чтобы успеть до того, как вспыхнет огонь. Но тут же он понял, что огонь, всего скорей, уже был. Летели они днем, а теперь утро. Значит, с того момента, как самолет врезался в эту сосну и рухнул под обрыв, прошло не меньше полусуток.

— Э-эй! — превозмогая боль, крикнул Красюк.

Влажная мгла заглушила голос.

— Я здесь!

Снова тишина, никакого отзвука. Странно было, что не отозвалось даже эхо. Словно он кричал в вату. Вспомнил о «калаше», который всегда был при нем. Дать бы очередь, привлечь внимание тех, кто внизу. Но автомат пропал. Красюк поискал его возле сосны и решил, что «калаш» отлетел туда же, вниз.

Он подошел к обрыву, заглянул в пугающую глубину. Пологий склон, по которому можно было спуститься, находился далеко слева, уводил в сторону. Но ничего другого не оставалось, и он побрел туда, то и дело оглядываясь, чтобы не потерять из виду сломанную сосну.

Каждый шаг отдавался острой болью, но Красюк не останавливался. Там, внизу, может, кто-то еще жив и ждет помощи.

На склоне горы он влез в низкорослые заросли кедрового стланика, непроходимого, как проволочное заграждение, с трудом выкарабкался из него и не меньше получаса обходил неожиданное препятствие. Потом встретился плотный кустарник, через который тоже было не пробраться.

А внизу вдруг обнаружилась речка, неширокая, но взбухшая после дождя, глубокая, стремительная. Перебраться через нее нечего было и думать, особенно в его состоянии, когда боль не давала глубоко вздохнуть.

Он пошел вдоль берега, обходя сбитые в кучи завалы валежника. По ним видно было, какие потоки бушуют здесь в пору больших дождей.

Вскоре увидел обгорелую груду — то, что осталось от вертолета. Он был, слава богу, на этом берегу, и Красюк, хрипя и задыхаясь, побежал к нему.

Увы, живых никого не было. Пилоты сгорели в своих креслах. Красюк увидел то, что от них осталось, и отвернулся в ужасе. Напарника он нашел в стороне. Тот лежал на боку, подтянув колени, и, казалось, спал. Красюк перевернул его на спину, увидел серое, без кровинки, лицо. Страшный удар, похоже, выбросил его из салона уже мертвым.

Но автомат был при нем. Красюк передернул затвор, треснул короткой очередью в хмурое небо. Знакомый звук выстрелов избавил от ужаса, сжимавшего голову, сковывавшего даже мысли.

Почему-то захотелось вымыть руки, умыться, и Красюк пошел к речке. Зачерпнул ладонями мутную воду и вдруг увидел рядом на песке желтоватый блик. Это был золотой самородок. Большой, размером с два пальца.

Красюк смотрел на него и удивлялся, что не испытывает радости. Сколько мечтал о такой вот находке, а случилась она, и в нем ничего не ворохнулось.

И тут он подумал о золоте, которое везли в вертолете. Сунув самородок в карман, заковылял вверх по пологому склону. Стараясь не глядеть на обуглившиеся тела пилотов, приподнял еще горячий лист обшивки и увидел разбросанные ящики, обгоревшие, но вроде бы целые.

Сначала решил повытаскивать их, сложить отдельно. Потом до него дошло, что трогать ничего нельзя, пока не прилетит комиссия. В том, что она будет тут очень скоро, Красюк не сомневался: золото все же, как его не искать! Он отошел подальше, нашел моховую подстилку, сел на нее, поскольку ноги уже не держали, затем и лег.

Очнулся ночью. Все тело ломило от холода, а лицо, облепленное мошкарой, горело. И хотелось есть. Вспомнил: последний раз сжевал буфетный пирожок еще в вертолете, позавчера. Выпивка не в счет. Порылся в карманах, но ничего съедобного не нашел. Поискать бы там, в вертолете, может, не все сгорело? Но что найдешь в темноте! Да и страшно было идти ночью к мертвым летчикам, сидевшим в своих пилотских креслах.

Он достал зажигалку, полупустую пачку сигарет, закурил и тем малость заглушил чувство голода. И мошкара под дымом стала не так донимать. Обычно курил Красюк мало, а сейчас смолил непрерывно.

На третьей сигарете его затошнило, и он снова лег. Но тут же вскочил: с той стороны, где был вертолет, доносились какие-то звуки. Кто-то явно ходил там, что-то искал. Первой пришла нелепая мысль: воруют золото. Но кому тут воровать? Значит, какой-то зверь?

Красюк поднял автомат и дал очередь в ту сторону. Прислушался. Тишина стояла такая, что показалось — оглох. Он долго слушал тишину, все более успокаиваясь, засыпая.

Было уже совсем светло, когда снова очнулся. Полежал, прислушиваясь к шорохам леса, и заставил себя встать. Ноги подкашивались. Но он все же пошел. И чуть не упал, запнувшись обо что-то в траве. Это был знакомый ящичек, совсем не обгоревший, только перекошенный, разбитый. Упав на колени, Красюк перевернул его, увидел золотую россыпь рядом с порванным мешочком. Песок поблескивал на примятых листьях травы и прямо на земле между стеблей. И небольшая канавка, промытая дождем, вся была выстлана золотыми крупинками.