Золотой Ключ, или Похождения Буратины. Том I. Путь Базилио

Вот интересно, он мои мысли слышит? Сейчас, например? Нет, наверное: у него своих дел полно. Да он мной вообще не особо интересуется. Как тогда в первую встречу - вообще не захотел меня читать, еле уломала. Потому что если бы он посмотрел мне внутрь поглубже, то... А что, кстати? Вот что бы он подумал? Что я дура-лошадь? Сама знаю. Выгнал бы? А за что? Я же не давала повода. Я не говорю ничего такого. Не пристаю. Не навязываюсь. Бегаю перед ним на поролоновых копытах и делаю всё, что скажет. Да и подводить Верховную он не стал бы из-за такой мелочбы. В конце концов, это моя проблема. Мало ли чего мне хочется. Это же инстинкты. Физиология. Хотя какая тут физиология, когда мы разных основ? А с другой стороны, у хомосапых с нами всегда были особые отношения, так что это как ещё посмотреть...

Так, спокойно дышим, расслабляем мышцы малого таза, думаем о формулах. Например, вязкость тесла-тока в тонкоплёночном проводнике. Коэффициент к поверхности, допустим, ноль пять. Классический ток, сопротивление растёт линейно, эр-один равно эр-ноль на один плюс температурный коэффициент на разницу температур. Это для металлов, конечно, в электролите наоборот, но мы берём именно плёнку. Вязкость считаем за единицу: классическая компонента этот параметр вообще не содержит. Так, теперь тесла. Вот тут начинается геморрой: абсорбционный ток поднимается нелинейно, а вязкость уже больше единицы. То есть с точки зрения классической модели это сопротивление тока себе же самому. Что физического смысла не имеет, но расчёты упрощает. Хотя Гермиона считает, что физический смысл в этом есть, потому что тесла-компонента может рассматриваться как среда для классической. Но это опять же абстракция, электроны те же самые, как-то эту тему мы с Фру не прожевали...

Ой, и что это я такое делаю? По ходу, жую солому! Конкретно так выела кусок подстилки. Евушка, родненькая, ты, кажется, жаловалась на боль в животике? Так тебе её было мало? Тебе нужны ещё и рези в желудочке? Для полного-то счастья?

Да что же это такое со мной-то! Дура лошадь.

 

Глава 55, из которой мы узнаём, что найти на свою задницу приключений, причём смертельно опасных, можно и в самом тихом месте

Тот же день. На этот раз уж точно - день.

Страна Дураков, нейтральные территории

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

С точки зрения внешнего наблюдателя реальная жизнь полна пустот, пробелов, соединительной ткани. Островки целенаправленного действия тонут в море мелочей, бессмысленных слов и телодвижений, пустых волнений моря житейского. Но это именно внешняя, описательная точка зрения. Вовлечённый в жизнь, свидетель и участник её, всегда ощущает значимость происходящего - не потому, что прозревает сквозь сутолоку дней некий высший смысл, но потому, что сама эта сутолока и есть его исток, смыслопорождающее лоно.

Ляйсан Игнатова. Полюса благолепия. Опыты эстетические и критические. - ООО "Хемуль", г. Дебет, изд-во "Сентбернар, Зайненхунт и Ретривер", 128 г.

 

- Опять скрипит потёртое-е-е седло, - выводил Пьеро святое караоке из Круга Песнопений Боярского, подбренькивая себе на банджо. - И ветер холодииит! - тут он закашлялся.

- Чего холодит? - встрял Напсибыпытритень, нюхая левым глазным рылом ногу Арлекина.

- Былую рану, вот чего, - недовольно пробурчал поэт, откладывая банджо. - Не могу больше, горло прихватывает, - сказал он. - Арле, ну хватит жрать. Спой что-нибудь.

- А мне зачем? Это ты конского фолька не любишь. Пущай сами поют, - безразлично сказал Арлекин, чавкая творожным сырком.

- Так они опять яйцо будут! - вскричал Пьеро.

- И деф с ними, яйцо так яйцо, - Арлекин вытянул ноги, сжал между ними голову Напси и принялся её теребить, почёсывая большими пальцами за ушами. Пёсик пёрся.

- Только не яйцо это глупое, оно ужасно, - закапризничал Пьеро.

- Тады сам пой, - Арлекин отдал Напси недоеденный сырок и достал из корзины лимонный творожок с куманикой, завёрнутый в лопух.

Поэт посмотрел на творожок скептически, извлёк склянку с шариками айса и кинул один себе в роток.

- Да хватит тебе этой дрянью обдалбываться, - Арлекин вытянул ногу и принялся чесать Напси брюшко. - Печень посадишь.

- А вдруг меня заняшат? - спросил Пьеро, скептически рассматривая пузырёк: размышлял, видимо, не добавить ли ещё один, когда первый рассосётся.

- Кто тебя тут заняшит? Пупица огородная? - лениво поинтересовался Арле, въедаясь в творожок.

- Да мало ли кто, - раздумчиво сказал Пьеро. Но пузырёк, однако ж, убрал.

Мерно трусящий рыжий першерон повернул голову.

- Эй, хозяин, - сказал он, - скучно как-то! Парни вянут на корню, песен просят!

- Вот сами и пойте, - распорядился Арлекин и махнул рукой - дескать, поехали.

- Как скажете... Карский раз! Зубрик два! Любимую нашу - запевай! - тут же распорядился коняка.

- Вот огромное яйцо - богатырское! А бывает ведь яйцо сракодырское! - начал белый конь.