Золотой Конвой. Дилогия (СИ)

Прошли еще несколько метров, пришлось еще согнуться, ход сужался, потолок нависал. Медлявский мазнул рукой по стене, осыпав инеистую крупку. А дальше ход пошел на расширение. Иней со стен исчез. Оба смогли разогнуться. И наконец, они вышли в пещеру. Широкая, будто сплюснутая, с потолком едва выше человеческого роста. Свет фонаря заплясал по стенам и потолку, и высветил в дальнем углу какие-то непонятные холмообразные груды. Медлявский шагнул ближе, посветил. Ветхие, покрыта пылью тюки, лежали вповалку, друг на друге.

- Что за склад? - Бормотнул Екимов. - Ну, встань сбоку, посвети...

Медлявский пристроился, так, чтоб спина Екимвова не перекрывала луч. Тот приладился к одному из мешков, мысля развязать завязанную кожаной тесемкой горловину. Но та не поддалась, вместо этого сам тюк вдруг разошелся под рукой ветхой рваниной, и из огромной прорехи вдруг звеня и бренча, полился на землю металлический ручей. Тяжелые кругляши монет сыпались друг на друга горой, отскакивая, разбегаясь бегом на ребрах по темным углам. В луче фонаря засверкало, заиграло вечным молодым светом, золото.

- Это?.. - Остолбенело промямлил краском. - Это чего? Золото?!

- Похоже на то. - Отозвался Медлявский.

- Так это... Все-таки ваше?

- Нет конечно, - деревянным голосом отозвался Медлявский. - Сам видел, пещера была закрыта. Тут бог знает сколько лет не был никто...

Он наклонился, поднял с пола один из золотых кружков. Неровно отлитый, похожий на лепешку, на лицевой стороне был изображен коленопреклоненный мужчина в халате, с длинной бородой, с луком в одной руке, посохом или может, копьем, в другой, и колчаном за спиной.

- Что-то восточное, персидская может быть... - Пробормотал Медлявский. Бросил монету в кучу, поднял другую. Четкую, аккуратную, будто только с монетного двора, с профилем дородного мужчины, украшенным венцом. Перевернул её неловкими в перчатках руками. На оборотной стороне была изображена крылатая женщина, и обвивавшая её кругом надпись. Медлявский поднес ближе фонарь, и напрягая в слабом свете глаза, вслух прочитал:

- 'Викториа Константини...'.

- Чего это? - спросил Екимов.

- Это солидус, - пробормотал Медлявский. - Золотая монета, отчеканена в правление августа Константина Великого. Был такой царь...

- Давно? - Спросил Екимов.

- Ну... - Медлявский задумался, как сказать попроще. - Лет через триста после рождения Христа.

- Ядрен корень!.. - Выдохнул Екимов.

- Да уж... - Медлявский поднял еще пару монет. - 'Лео перпет...'. Император Лев Макелла. Из тех же краев, лет на сто позже. А вот эти наши: 'црь и великии кнзыва на всея Русии'. А здесь что? 'Владимир на столь'... Боже. Да любой нумизмат, чтоб сюда попасть, левую руку себе отгрызет.

Екимов разложил нож, и пошел мимо сложенных друг на друга мешков, проводя лезвием по истлевшей такни верхнего ряда. Зажурчало, загремело, потекло на землю металлическим потоком из прорех. Сыпалось с мелодичным перезвоном, иногда перемежающимся звуком падений более крупных предметов. Это на россыпи монет вываливались серебряные кувшины, злотые блюда с иранскими всадниками, скифские блюда и подвески, с переплетенными дивными зверями. Вывалился и тут же скрылся в золотом потоке надоспешный крест-энколпион, сбитый сотни лет назад с груди какого-то удальца. Вывалилась чаша, по бокам которой на грациозных конях скакали золотые всадники, в свободных штанах; - упала на бок, и сама рассыпала сокрытые в ней монеты. Сыпалось, текло, и звенело на разные голоса золото, исполняя свою тысячелетнюю песню власти, удачи, богатства.

- Хватит, Екимов. - Позвал Медлявский.

- А? - Екимов оглянулся, глаза у него были осоловелые. - Это ж сколько... Сколько на это хлеба можно накупить?

- Не знаю, - Медлявский неуверенно пожал плечами, - Ценность колоссальная. Здесь не в золоте дело. То есть, - и в золоте конечно. Но историческая ценность несопоставимая. Это история, отлитая в металле.

- Дивное дело. - Екимов машинально вытер иней с усов. - Слыхал я на посиделках всякие побасенки о кладах. Зарыл мол кто-то горшок с червонцами. Горшок, итить! А тут...

Медлявский взял с ближайшего распоротого мешка горсть золотых монет, растер их на руке, водя большим пальцем, будто ком грязи растер. Бросил золотые кружочки обратно, и вдруг тихонько засмеялся.

-Ты чего? - С тревогой глянул на него Екимов. - Умом-то не тронулся?

- Уф, - выдохнув смех ответил Медлявский. - Нет, но... Переть на себе бог знает сколько верст несуществующий клад, чтоб найти настоящий. Каково, а?

Медлявский снова заклокотал смехом. И глядевший на него Екимов, против воли тоже фыркнул.

- Да, шутит-крутит судьбейка... Только, чего мы со всем этим делать будем?

Смех Медлявского затух. Оба вспомнили, что они, в общем-то, по разные стороны.

- Мне для себя золото без нужды, - Сказал Медлявский. Я всю жизнь прослужил, богатства не нажил. Да и не стремился.

- Так ведь и я не барин, - отозвался Екимов. - Я слесарь-лекальщик. Мастер. Своим ремеслом завсегда и себя и семью прокормлю в достатке.

- Тогда, полагаю, это золото государственное.

- Народное. - С нажимом поправил Екимов.